В восемьдесят шестом, сидя перед телевизором и слушая политические дебаты, которым на годы предстояло оттеснить все театральные и кинопремьеры на задний план, Савинов видел другой год.
Все самое страшное было впереди. Чудовищное вероломство политиканов и господина Президента вместе с ними — «святого», как на рубеже тысячелетий, превратившись в развалину, он сам назовет себя в Иерусалиме! Руководители страны напоминали Савинову душителей тараканов, этих бесстрастных существ в скафандрах, которые приходят в дом и пускают газ. А людишки будут для них, политиков, теми тараканами, ох, будут!
Савинов все еще раздваивался. Иногда в нем говорил совсем не комсомольский лидер, а бывший диссидент — из пассивных, каких были миллионы. Кто, не сумев или не пожелав понять закон джунглей, остался выброшенным, съеденным, растоптанным системой, так цинично объявленной демократической.
Нет, он не встанет среди тех, кто оцепит Белый дом, защищая будущего Президента. Зачем? Он просто будет улыбаться про себя: дело-то пустяковое. Еще два года, и этот дом, однажды — цитадель свободы, окажется расстрелянным теми же самыми танками, но уже принадлежащими Президенту.
Разве что трупов будет в сотни раз больше!
Дмитрий Павлович уверял себя: не в его праве что-то менять. И не в его желании. Пусть все идет, как идет. Во всем этом есть даже особая пикантность. Лежи на облаке и смотри, как внизу, терзая друг друга, с завязанными глазами мечутся люди. Молчи и смотри. Все, что от тебя требуется!..
Нет, он не был циничным. Просто Россия — слишком большая страна, чтобы в ней услышали твой голос. Россия — страна азиатская, и стоит открыть рот, как полоснут тебя по горлу ножом или размозжат свинцом башку. И в канаву. А таких канав на Руси много.
И Москва-река, и Нева, и Волга.
В 1986 году, лежа на кровати и уставившись в телевизор, Дмитрий Павлович Савинов не сомневался в своих выводах. История тех двадцати лет, которые ему предстояло пережить и двинуться дальше, подтверждала это. Чего только не должно было случиться за эти «демократические» годы! В их мутный и жестокий поток ныряли бессовестные голодранцы и выныривали миллиардерами; в этом потоке тонули миллионы беспомощных людей, и никто назавтра не мог уже вспомнить их имен.
Нет, Принц дал ему гораздо больше, чем попытку переписать свою жизнь! Принц дал ему знание. А это — большой дар. Огромный, как небо. Дар оказаться над всеми прочими, существующими на земле людьми.
Даже над временем…
…И вот тогда, размышляя об этом, Савинов вновь испугался. Неужели задаром? Все, что он получил? Как летний дождь или весенний ветер, как рождественский подарок? Только за то, что ты есть?.. Нет, он не хотел об этом думать.