Даже мгновения — все должно было совпасть!..
Савинов вышел из машины; жадно глядя на окна — в солнечный день темные, кого-то скрывавшие, — направился к дверям кафе… Войдя, он обернулся на зал, залитый летним солнцем, — так, мимолетом, едва ли что сумев рассмотреть. Вот и барная стойка. Он забрался на табурет, заказал сухой мартини. И только потом, получив заказ, разом обернулся и забегал глазами по залу. А нужно было всего лишь посмотреть на столик, где он когда-то увидел ее. И вот тогда у Дмитрия Павловича Савинова отлегло от сердца. И все разом встало на свои места. Или почти разом.
Она сидела у самого окна и читала. Все было так, как уже однажды случилось. Она открывала ему профиль. Короткое белое платье в красный горошек, незатейливое, мягко облегающее бедра, колени; темные, чуть вьющиеся волосы на открытых загорелых плечах. Она сидела, точно в библиотеке, подперев голову кулачком. Это было прекрасно и трогательно одновременно. Перед ней стояла чашечка с мороженым и кофе.
Савинов знал: остатки мороженого растаяли, потому что она забыла о нем, зачиталась. Перед ней — томик Элюара. Ей грозили экзамены. А она просто взяла и увлеклась; не ограничившись несколькими стихотворениями, а проглатывая их одно за другим, дойдя до середины маленького тома.
Отставив мартини, он сполз с табурета и направился к девушке. «Так робеть перед собственной женой, — думал он, — это надо еще суметь…»
— Извините, пожалуйста, — проговорил он, стоя над ней, как произведение искусства, с дорогой стрижкой, надушенный, в свободном летнем костюме, с тяжелым перстнем на мизинце.
— Да? — она поднимала глаза все выше, улыбаясь немного несмело.
Он сощурил глаза:
— Это… Элюар?
— Да, — ответила она. И немного смущенно улыбнулась: — Вы… любите Элюара?
— Можно, я к вам подсяду? — спросил он. — Сейчас так мало людей, которые ценят поэзию, я бы сказал — такие люди просто редкость.
Девушка покраснела, улыбнулась:
— Здорово это у вас получается…
— Что?
— Зубы заговаривать студенткам.
Усаживаясь напротив, он улыбнулся: да, она вот такая. Всегда найдет, что ответить. Но ведь не маленькая, не дурочка. Даром что на пятом курсе. Ей уже двадцать пять. Когда-то она училась в институте культуры, на библиотечном, потом бросила его. Надоело. Решила стать преподавателем литературы. Поступила в университет.
Но об этом она еще расскажет. А сейчас подарок для любимой женщины, для жены, от всего сердца.
— «Зачем нам жизнь, — улыбнулся он, — коль порознь идти? И в каждом новом дне я не увижу смысла…»
Этой строфы не было на раскрытых страницах томика. Девушка даже заглянула мельком в книгу, чтобы проверить. Поймав ее взгляд, Савинов пожал плечами: