Женщина мазнула взглядом по его наградам, отпечатала приказ на дребезжащей пишущей машинке.
Спросила ровным безразличным голосом:
— Оружие есть?
— Есть.
— Тогда ладно. Подождите на улице.
«Цаца какая», — подумал о ней Половков раздражённо, выйдя на крыльцо. Погрузку машины уже заканчивали. Он свернул самокрутку, перекурил, греясь на солнышке. Потом снова зашёл в кадры.
Получил на руки документы.
В кабину побитого «ЗиСа» уселся худощавый интендант с кипой разных накладных в руках и водитель. Он посигналил, и Половков влез в кузов, устроился на ящиках.
Трясло сильно, и он вынужден был держаться за крышу кабины, чтобы не выпасть из кузова. Дорога была разбита колёсами машин, гусеницами танков. Кроме того — забита войсками.
Колонны грузовиков, с пушками на прицепах, гусеничными тягачами и танками шли по дороге в два ряда. Редкие встречные машины ехали по обочине, а то и просто по полю.
Всё это скопище техники ревело, сигналило и гадило выхлопами. От едучего запаха солярки щипало в глазах и носу, першило в горле.
Они прибыли в Зарайск. Водитель остановился на перекрёстке.
— Вам туда, товарищ капитан! — он махнул рукой, указывая направление.
* * *
Штаб отдельной штрафной роты размещался на краю деревни в крепком пятистенке под шиферной крышей. Над его крыльцом висел серый от дождя лист фанеры с чуть проступавшими меловыми буквами: «Хозяйство Перфильева».
Это была фамилия погибшего командира штрафной роты.
Капитан Половков приказал построить роту.
Угрюмого вида старший лейтенант бросил:
— В четыре шеренги, повзводно! Становись!
Тут же команду подхватили:
— Рота строиться. Становись!
Штрафники бежали в строй. Личное оружие держали при себе, и поэтому почти каждый захватил его.
Половков стоял на крыльце и курил, рота строилась в четыре шеренги. Бойцы бросали косые взгляды — что, мол, за капитан объявился?
У Половкова аккуратный вид, все подогнано по росту, подшито, сапоги вычищены.
Покрикивали командиры взводов, выравнивая шеренги, суетились сержанты.
Через минуту старший лейтенант отдал команду:
— Равняйсь! Смирно!
Команда была произнесена очень тихим, несколько сипловатым голосом с двумя ударениями на каждом слове.
Половков сошёл со ступенек крыльца и направился к роте неторопливым шагом, осматривая своё воинство внимательным прищуренным взглядом. Рота несмотря на команду смирно, ждала его не особенно напрягаясь.
Выслушав доклад, пристально оглядел каждого, стоящего в строю.
— Здравствуйте, товарищи бойцы и командиры!
— Здра… Жла… Таащ… Каптан… — Рота ответила не очень громко, и капитан не то закашлялся, не то скривился, прикрыв губы кулаком.