— Это он рассказал?
— Нет, молчит, только глазами зло стреляет, да и второй полковник такой же. Это один из полковников рассказал.
— Хороший гусь, командир корпуса — это, если по нашим стандартам считать, командующий армии. Получается, мы командарма взяли. Тоже неплохо. Да и про этот корпус я слышал, он нашим войскам под Гродно неслабо навтыкал… Что в портфелях, смотрел?
— Бегло, документы какие-то. Сейчас Монах их изучает.
— Доложишь мне, если что будет интересное.
— Понял, — кивнул Михаил и покинул кабину.
— Я не ошибся, вы в плен генерала взяли? — спросил капитан, как только мой подчиненный вышел.
— Да, взяли тут одного командарма с сопровождением.
— А я думал, мне показалось, что в хвосте сидят немцы, — покачал тот головой.
— Кстати, как там истребители?
— Облака низкие, в них скрылись, — пояснил тот и, бросив еще один взгляд вверх и по бокам, добавил: — Сегодня на нашем направлении из-за испортившейся погоды все полеты были отменены, а наш полк подняли из-за этого немецкого штаба. До сих пор не понимаю, как мы вышли точно на это село. Тут только штурмана соседей благодарить остается.
— Так и отблагодарите.
— Не получится, он на борту комполка был, с ним и сгинул.
— Да, тогда это проблема, — согласился я и, осмотревшись, спросил: — Мы вообще куда летим? Облака сверху да по бокам. Только земля внизу мелькает.
— Представления не имею. Я же говорил, что мы на фронт только прибыли. Не знаю я местных ориентиров, тем более подняться нельзя.
— Великолепно. Летим черт-те знает где.
— Не волнуйся, передовую уже пролетели, я ее видел минут сорок назад.
В это время что-то грохнуло, и самолет изрядно тряхнуло.
— Это что такое? — воскликнул я и стал смотреть на землю вокруг, опознался сразу и тут же заорал: — Поворачивай на хрен, мы над Москвой, нас же сейчас сшибут в момент! Снижайся!
Заметив при крене во время поворота внизу характерные ориентиры, я опознал территорию, где расположена наша база, и велел Головину заходить на посадку в поле рядом с ней. На дорогу не получится, она убита, только шасси поломаем, а поле ровненькое, на нем часто связные самолеты садились. Правда, короткое, но об этом я предупредил.
Потрясло нас изрядно, из салона донеслись крики и мат раненых бойцов, но все же мы сели, уже хорошо.
— Плюхнулись все-таки, — усмехнувшись, я протер ладонью губы и увидел на ней след крови. Во время посадки прикусил губу.
— Вроде без повреждений сели, — глуша двигатели, сказал капитан.
— Михаил! — крикнул я нашего радиста. — Передай в Центр, что это мы плюхнулись рядом с ними. Заблудились. А то там уже, наверное, тревогу подняли.