– Так! – было видно, как загорелся Вячеслав Всеволодович. – Что было дальше?
– После того как мы распрощались, условившись встретиться вечером, я пошел на работу и через несколько шагов оглянулся, – продолжил я. – Даже не знаю, что именно заставило меня это сделать, может, какое-то предчувствие… Геннадий Павлович дружески махнул мне, и тут эта старушка что-то спросила у него. И он повернулся к ней…
– А «дипломат»? – быстро спросил следователь Ермаков. – Где в это время был ее «дипломат»?
– Не помню… – промямлил я.
– Вспоминайте! – рявкнул Вячеслав Всеволодович, чего я от него, до этого казавшегося мне вежливым и даже тактичным, не ожидал. Хотя ситуация вполне оправдывала подобную его горячность.
Я снова нахмурил лоб и напряг память. Воспоминания завертелись, как в кинохронике. Вот я делаю несколько шагов, удаляясь от остановочного павильона. Оглядываюсь. Геннадий Павлович машет мне рукой и пытается улыбнуться, но это у него получается скверно: что-то гложет его изнутри, накладывая отпечаток на мимику. Старушенция, что села на лавочку рядом с ним, задает ему какой-то вопрос. Геннадий Павлович переводит на нее взгляд и начинает ей отвечать. Старушка энергично кивает ему, бросает взгляд на меня, после чего я отворачиваюсь и делаю еще несколько шагов от остановки…
Надо же! Какая, однако, у нас глубокая память. Она фиксирует все, что с нами происходило, буквально покадрово. Надо только уметь извлечь нужный кадр, что не так уж и просто. Но это возможно.
А если и правда прокрутить память покадрово?
Первый кадр – старушенция задает вопрос. То есть поворачивается к Геннадию Павловичу. Причем проделывает это медленно, всем корпусом, как дозволительно пожилым людям, поскольку энергично вращать шеей в преклонные годы – весьма затруднительное занятие. В следующее мгновение – второй кадр – она открывает рот. Губы у старушки не накрашены, слегка бледны, но отнюдь не дряблы. И вокруг рта нет никаких морщинок. Удивительное дело: если бы не возраст, а старушке, по самому скромному предположению, лет семьдесят с гаком, то такие губы могли бы принадлежать девушке или молодой женщине не старше двадцати пяти лет.
Третий кадр: Геннадий Павлович смотрит на старушку. Старушенция продолжает что-то говорить и все больше поворачивается к Геннадию Павловичу, при этом ее рука тянется к «дипломату». Нехватов начинает отвечать, глядя старухе в глаза, а она, в свою очередь, энергично кивает и убирает с колен «дипломат», после чего ставит его на землю межу собой и Геннадием Павловичем. Рядом с его коричневым «дипломатом»…