— Угу.
Он встал и снова сделал большие глаза.
— Мне очень жаль, что все так нелепо получилось, Кей, потому что ты вообще-то забавная малышка. Нет, правда, я не шучу. Но вместе с тем я слишком глубоко увяз и, опять же, у меня нет выбора. На всякое действие есть противодействие — я должен теперь убить тебя.
— Это хорошо, Стиви, что ты вспомнил о своей игре на сцене. Я вижу, ты обожаешь дешевые мелодрамы!
Тут я услышал три отрывистых гудка с улицы.
Макдональд пожал плечами.
— Дорогая, только не надо сейчас уверять меня, что я могу тебе доверять, что ты никогда в жизни не раскроешь рта. Я не могу тебе доверять.
— Ты прав! — Кей была великолепна — у нее ни один мускул на лице не дрогнул. А Стив вдруг вышел из роли: как заправский уличный громила, внезапно выхватил из заднего кармана брюк огромный складной нож, и только он им встряхнул в воздухе, из ножа вылетело длинное лезвие.
Кей перевела взгляд на нож, но по-прежнему вроде бы от души наслаждалась происходящим.
— Как тебе известно, я никогда не страдал недостатком сообразительности. И теперь все продумано: у нас был несчастный роман, что я уверен, не является тайной ни для кого на телестудии, и вот ты пришла ко мне в попытке начать все заново. Естественно, соответствующим образом одевшись. Ну и опять у тебя ничего не вышло со мной, ты ужасно расстроилась, потому что опять поняла, что сама во всем виновата. Я напьюсь и засну, а ты примешь целую коробку снотворного — и привет. Назавтра газеты, конечно, будут задаваться сомнениями, так ли оно было, но в общем и целом все обойдется.
Я уже решил действовать, но меня остановил спокойный голос Кей:
— И ты намерен заставить меня участвовать в твоем спектакле под угрозой этой сырорезки? — Она держалась так невозмутимо, точно все еще играла свою роль.
Стив кивнул.
— Ну же, милая, давай, тебе известно, как много есть участков женского тела, которые можно отрезать. Я предлагаю тебе безболезненный исход. Но я ведь могу изменить сценарий: прежде чем принять снотворное, ты в припадке истерики себя сильно порезала… Это вполне укладывается в сюжетную линию самоубийства.
— Стиви, надо было тебе все-таки остаться в папином универмаге. Ты каким был провинциалом, таким и остался. Весь наш разговор записан на пленку. Дом окружен полицией.
Он захохотал — пронзительным нервным смехом.
— Э, малышка Кей, ты могла бы придумать что-нибудь получше. Я-то рассчитывал, ты будешь брать меня на понт байкой о пистолете в сумочке.
— Стив, брось свой нож — ты только усугубляешь свое положение. Под сиденьем этого кресла приколот маленький радиопередатчик. Это я его туда приколола. Смотри! — С этими словами она приподняла и расставила ноги. Серебряная ткань взметнулась, обнажились чулки — и тут он заметил прилепившуюся снизу под сиденьем коробочку.