— И вот ты прослышал про шоу «Вы детектив», — продолжила за него Кей, потянувшись за сигаретой. Он дал ей прикурить и продолжал:
— Я долго окучивал «Сентрал телекастинг». Это был мой шанс. Блестящий шанс! Правда, я в своей жизни видел Обжору всего-то один раз…
— Какого Обжору?
— Это кличка Боба Томаса. Он вечно что-то жевал, вечно хотел жрать. Так вот я и говорю, я видел его всего несколько раз, да и то в раннем детстве, но у нас в семье знали о всех его художествах. Честно говоря, он совсем вылетел у меня из головы, как вдруг я увидел его случайно на Таймс-сквер — он шел на работу. Я не стал к нему подходить. Зачем? Это ни к чему хорошему не привело бы. Я решил по-быстрому накропать о нем романчик… И тут услышал про криминальный шоу-сериал на «Сентрал». Мне не составило никакого труда настряпать сценарий за одну ночь. Сценарий приняли, и все двери передо мной распахнулись… Мне вдруг привалила удача. Мир стал для меня полным радужных обещаний и розовых надежд. Я считал, что после передачи Обжору вряд ли поймают. И забудут про него через три дня. Ведь он же никто — лицо в толпе. Рано или поздно он все равно угодил бы в тюрьму. Словом, для меня это был идеальный вариант.
Кей кивала, медленно затягиваясь сигаретой. Она либо была отличной актрисой, либо и впрямь считала его рассуждения вполне нормальными и вполне объяснимыми.
Стив затушил сигарету и тут же закурил новую — одним натренированным движением руки.
— Но когда ты рассказала мне, что вы выбрали Обжору для своей рекламной кампании, я запаниковал. На первый взгляд был один шанс из тысячи, что он увидит эту передачу, и еще меньше шансов, что он обратит внимание на титры и заметит там мое имя. Но если бы его арестовали, из газет он наверняка бы узнал — не мог бы не узнать! — что автором шоу являюсь я. А терять ему было бы нечего, Он бы рассвирепел, решил бы отомстить и наверняка бы выложил все про нашу семейку. Тогда мой карьере на ТВ пришел бы конец. Вот я и отправился к нему домой в тот вечер, выложил ему все начистоту и предложил пятьсот долларов, чтобы он удрал из города. Он взвился, мы подрались… Уже не помню, как все получилось, но вдруг в моих руках оказались окровавленные клещи, а он лежал на кровати мертвый. Если бы я его случайно не убил, он бы убил меня.
— Самооборона, — заметила Кей чуть ли не сочувственно.
— Ну конечно! После этого я сразу понял, что поднимется большой скандала. Но мне не надо, наверное, повторять избитые трюизмы насчет инстинкта выживания. Мне надо было соображать очень быстро. Я ушел и, изменив голос, позвонил твоему черномазому сыщику и назвался тобой. Это было несложно: я же когда-то играл в театре. Но у меня чуть все не сорвалось: его дома не оказалось. Однако парень, который снял трубку, уверил меня, что сможет ему все передать. А уж потом все произошло в считанные минуты: я позвонил в полицию, как только увидел, что Мур вошел в подъезд. Я наблюдал за домом из углового магазина. Сказать по правде, мне самому это было противно, но этот негр так здорово вписывался в сюжет убийства, а у меня выбора не оставалось. Да и что там было выбирать, черт побери, у меня на карту поставлено дело всей жизни, а ему дали бы всего несколько лет за непреднамеренное убийство. Подумаешь — несколько лет жизни вшивого ниггера! Ну вот, дорогая, теперь ты все знаешь, даже эту последнюю главу моей печальной повести.