Сначала мы изгилялись в остроумии, но потом я понял, что он шутит натужно. А потом Арт посерьезнел и, как мне показалось, перепугался.
Провозившись со мной час, он попросил меня одеться, и, выйдя из смотровой, мы сели у него в кабинете.
— Марти, ты вот говоришь, что чувствуешь усталость, слабость, что у тебя плохой аппетит, что ты теряешь вес…
— Ладно, Арт, давай не тяни. Что у меня?
— Ну, — он помедлил с ответом. — Мне кажется, у тебя опухоль в районе тонкого кишечника… насколько я могу судить. Может быть, понадобится операция. Я выпишу тебе направление на гастроэнтероскопию. Тебе нужно проконсультироваться со специалистом, он тебе скажет больше, чем я.
— Значит, у меня опухоль в кишечнике? — переспросил я.
— Мне кажется, я подчеркиваю — кажется, что да.
— А пенициллин или какие-нибудь современные чудо-таблетки не могут тут помочь?
— Возможно. Давай подождем, что скажет специалист. Может быть, тебе даже операция не понадобится. Но мне кажется, пункцию надо бы сделать. Это обычное дело.
— Пункцию? То есть это может оказаться даже рак? — Слова, казалось, обожгли мои губы, сорвавшись с языка.
— Да, все может быть, — спокойно произнес Арт. — Марти, я же простой терапевт, давай подождем мнения специалиста. Возможно, я ошибаюсь насчет опухоли. Я назначу тебя на прием.
Я сидел, тупо слушая, как Арт с кем-то договаривается о приеме на половину второго завтра. Я ничего не соображал — только чувствовал противный чесночный привкус на языке. Я знал одного полицейского, который умер от рака кишечника. Когда-то он был профессиональным боксером и мы с ним вместе выступали на ринге. Он умер от голода, потому что рак своими клешнями сдавил ему все кишки. Я немало часов провел у его больничной койки, и он на моих глазах превращался в мешок костей.
Когда Арт положил трубку, я сказал:
— Я никогда не боялся смерти, потому что если ты не боишься сдохнуть, весь мир у тебя в кармане. Но это… довольно-таки паршивый способ отдать концы.
— Перестань! Это может быть язва, несварение желудка и сотня прочих болезней…
— Не надо только вешать мне лапшу на уши, Арт!
Он молча уставился на меня, потом достал из ящика трубку, набил ее и закурил.
— Марти, это ведь вещь серьезная и тут нельзя ставить диагноз на хапок. Не всякая опухоль является раковой, точно так же, как не всякая головная боль является эпилептическим припадком. Если это опухоль — тебе ее вырежут, и через пару недель ты будешь бегать. Вот и все.
Я покачал головой.
— Это рак!
— Господи, да откуда ты знаешь?
— Знаю — и точка.
— Ты несешь чушь. Не надо впадать в панику и хоронить себя заранее — завтра услышишь мнение специалиста. Ты меня удивляешь, я-то всегда считал, что ты не из пугливых. — Арт улыбнулся. — Что-то я на тебя напустился. Я не обвиняю тебя за то, что ты испугался, но пойми: если я не знаю навёрняка, что это, то и ты этого знать не можешь. Потом придешь расскажешь, что у тебя нашел специалист.