— Хорошо, хорошо, но давай я все-таки поймаю тебе такси.
Мы остановили такси на Уинтер-стрит, она назвала шоферу адрес — где-то ближе к окраине, я дал ему пятерку и попросил побыстрее доставить домой.
Когда такси отъехало, я ощутил во рту невыносимо горький вкус. Не хватало мне своих забот, так теперь еще и это.
Я сплюнул горечь на тротуар и пошел к больнице «Сент-Винсент».
— Хорошо, что вы пришли, мистер Бонд, — сказал мне врач в «Сент-Винсенте». — Молодой человек постоянно о вас спрашивает. Если вы с ним немного поговорите, может быть, он успокоится и уснет. Ему сейчас очень важно поспать.
— Как его состояние?
— Уже не очень критическое. Его били профессионально, если вы понимаете, что это значит. За считанные секунды он получил сотрясение мозга и очень серьезный разрыв кожи на черепе — явно рукояткой пистолета. У него сломан нос, разорвана барабанная перепонка и множество внутренних травм. Полагаю, его повалили на землю и стали бить ногами — похоже, у него разрыв левой почки и несколько ребер сломано. Это пока все, что мы смогли установить. В моче у него обнаружена кровь, а это означает, что помимо почек повреждены и другие внутренние органы.
— Он в состоянии говорить?
— Да-да. Мы дали ему сильное успокоительное, но он упорно борется со сном и всю ночь спрашивает про вас. Пусть он с вами выговорится, но только не спрашивайте у него ничего, что могло бы вызвать у него возбуждение.
— Хорошо.
Он повел меня в палату к малышу. Лоуренс лежал на кровати с перебинтованной головой и повязками на лице, точно мумия. Врач ушел, и я тихо сказал:
— Привет, Лоуренс!
Бинты шевельнулись, и едва слышный голос произнес:
— Марти?
— Да, малыш.
— Папа! Я так давно тебя жду! — Голос прозвучал устало.
— Я все знаю. Постарайся…
— Марти, это ерунда. Но это все связано с мясником. Теперь ты убедился? — Его голос окреп.
— Да похоже на то.
— Понимаешь, мы, помощники полицейских… нас все меньше… Ребята считают, что управление… Нас там принимают за обузу. Дело в том, что я позвонил в отделение и узнал, что одному полицейскому надо заступать на вечернее дежурство и у него нет напарника. Так я вызвался пойти с ним. Я шел к отделению по переулку… Приехал туда на автобусе с Пятой авеню… И вот шел я мимо подъезда какого-то дома и оттуда меня позвали. Когда я туда вошел, меня ударили по голове.
— Не видел, кто это был?
— Нет. Я увидел только мельком лицо мужчины, очень похожего… только не смейся… на Дика Трейси. Когда он меня бил, я, наверное, на мгновение пришел в сознание… Помню, он все приговаривал: «Сволота! Сволота!» — и так, знаешь, с каким-то рычанием это произносил, точно рассвирепевшая собака.