— Какое?
— Что делать с дневником. Ведь это та самая пороховая бочка, на которой мы всё это время сидели.
— Ну, решение тут очень простое, — ответила Роуз. — Пойду выброшу его в море.
Я притянул ее за руку к себе на колени.
— Это делу не поможет. Они же будут считать, что дневник у нас. От него надо не просто избавиться, надо это сделать так, чтобы все заинтересованные стороны об этом узнали. Тогда за нами перестанут охотиться.
— Ну и что ты предлагаешь — дать объявление в газете, что мы его выбросили?
— Нет, мы его продадим! Жак предложил мне за него десять кусков. А если ты обратишься в детективное агентство, которое работает на нефтяной концерн — у меня есть их адрес, — ты получишь у них пятьдесят, а то и сто! После этого мы сможем вздохнуть спокойно. Тебе надо только решить, кому его продать.
— А ты не хочешь мне помочь?
— Бумаги твои.
— Перестань! Из-за них ты тоже получил свою порцию несчастий! Как голова, не болит?
— Вот как я это себе представляю: через час я сменю курс на юг, через день-два мы бросим якорь в Норфолке. Я могу самолетом отправиться в Чикаго или Вашингтон, связаться с детективами и продать дневник.
— Но тебя же убьют!
— Нет, мы же собираемся передать им то, что они так долго искали. Но это самое простое. Главное теперь решить, сколько запросить…
Роуз долго молчала. Из-за горизонта показалось солнце.
— Море такое красивое… И спокойное. После того шторма у мыса Код я уж думала, что с меня хватит морских прогулок. Брось якорь, пойдем поспим.
— Мы еще очень близко от берега. Пойди сама поспи немного, а я постою за штурвалом. Потом поменяемся.
Я дал ей возможность проспать до десяти. Она сменила меня у штурвала, и я тоже немного вздремнул. Солнце было в зените, когда мы устроили себе на палубе ранний обед, набросившись на еду, точно оголодавшие псы.
Роуз поинтересовалась, когда мы зайдем в порт.
— Завтра утром будем в Норфолке. А что?
— Да я все думала об этом дневнике. И о нашем острове. Когда вся эта петрушка с дневником закончится, я бы не отказалась переехать жить в большой город, но в Штаты возвращаться не хочу. На островах жизнь дешевая, а денег нам с тобой хватит до конца дней. Нам не надо их никому возвращать. Но вот что касается продажи… Эти деньги будут пахнуть кровью. Ты сказал, что Колетт и тот француз — добропорядочные люди. Мы все в глубине души добропорядочные. Даже ты — иначе ты бы не подобрал меня тогда на острове… Я думаю, что если в той деревне погибло триста человек, то мы должны сделать что-то благородное в память о них…
— А именно?
— Ну, чтобы поймали и наказали виновных.