Женщины что-то увлеченно обсуждали посередине стоянки у главного входа. На Элле были брюки защитной раскраски и майка, длинные темные волосы увязаны в конский хвост, словно ее вытащили прямо из койки. Челси в тех же джинсах и футболке, в которых он видел ее часом раньше. Едва заметив его, она приняла прежний, независимый вид. Они направлялись к кирпичному навесу у входа, где Челси укрывалась в день стрельбы, но, увидев Скотта, повернули к нему. На лице Эллы отобразилось удивление, Челси смотрела виновато. Но обе держались бодро.
У Скотта словно камень с сердца свалился. Он взглянул на Андре, тот внимательно осматривал все вокруг.
– Челси, какого черта!
– Ложись! – вдруг воскликнул Андре. – Быстро! – И бросил руку к пистолету, но было слишком поздно.
Клейтон Коннорс выскочил из-за навеса у входа, где, очевидно, прятался. Не успел Андре в него прицелиться, а Скотт выхватить оружие из кобуры, как тот уже стоял за Челси, приставив пистолет к ее голове.
– Коннорс! – воскликнул Скотт и переместился влево для лучшего обзора.
Его охватила паника при виде Челси в качестве щита и Эллы рядом с матерым преступником. Он лихорадочно размышлял как опытный снайпер. Однако ему не удалось восстановить в памяти детальный вид автостоянки, на которой пролилась кровь первых жертв Коннорса.
Клейтон словно прилип к спине Челси. Скотт не мог выстрелить ему в голову без опасения задеть и ее, поэтому сразу отбросил мысль спустить курок.
Коннорс поворачивался вместе с Челси, не давая ни Скотту, ни Андре занять удобную позицию для прицеливания. Парень знал свое дело, сказывался боевой опыт.
– Бросайте оружие! – крикнул он. – Вы все!
Скотт не мог этого сделать. Даже не рассматривал такой вариант. Он не переговорщик, а спецназовец и не мог остаться безоружным в десяти футах от вооруженного безумца с заложником. Будь его воля, он никогда бы не вступил в поединок с бывшим солдатом уровня Коннорса. Прочитал его военную биографию и материалы дела. Тот имел боевые награды, был одним из самых метких стрелков в армии и вышел в отставку до того, как тронулся рассудком.
Смертельная опасность угрожала двум любимым женщинам Скотта. «Очень дорогим», – поправил он себя. Эллу он любил как младшую сестру и никогда бы себе не простил, если бы она пострадала из-за его непрофессиональных действий. Что же касается Челси, чувства к ней вспыхнули совсем недавно, их нельзя было пока назвать любовью. Но и о простом физическом влечении говорить не приходилось. Его слишком тянуло о ней позаботиться. Но сейчас требовалось сосредоточиться, чтобы обе остались живы.