Тайная книга (Самак) - страница 78

Вена. 24 октября.

Дорогой кузен!

Мы с Эвелин не понимаем, как и вся наша семья, почему ты решил обосноваться в этом захолустном городишке, вдали от родных. Нам так тебя не хватает. Хотелось бы убедиться, что у тебя все хорошо, потому что ты уже давно не отвечаешь на наши письма. Мы бы все очень хотели, чтобы ты написал о себе.

Как тебе известно, Эйны всегда были очень дружны, даже в трудные времена. Вот почему мне важно знать, что ты ни в чем не нуждаешься и нашел в Браунау то, за чем туда поехал.

Мы не теряем надежды, что ты снова переберешься в Вену. Больше чем когда-либо я хочу, чтобы семья осталась единой. Мы рассчитываем на тебя.

Твой верный кузен

>Губерт Эйн.


Так Элиас узнал, что обрел семью и перестал быть одиноким.

После всех потрясений, которые он испытал в последнее время, это было, без всякого сомнения, самым сильным. Сейчас ему казалось, что он уже почти знает своего кузена. В памяти постепенно всплыло лицо дорогого Губерта. А также лица племянников, племянниц, кузенов и внучатых племянников – они появлялись как воспоминания, поднимались на поверхность словно после долгой амнезии.

Но Элиас оставался обладателем обеих Историй.

«У меня есть семья!» – подумал он.

Эта новость наполнила его огромной радостью. Во дворе снова залаяла собака. На обороте конверта он нашел обратный адрес: Губерт и Эвелин Эйны, Шенбургштрассе, 72, Вена.

Ему сразу же захотелось поехать к ним, познакомиться. Порадоваться вместе с ними.

Надо сегодня же отправиться в Вену.

Он поднялся в свою комнату. Ноги несли его, как в двадцать лет. Вена была всего в пяти-шести часах езды, и поезда отправлялись туда каждые два часа. Послышались три глухих удара – в дверь стучали.

Жизнь Элиаса обрела полноту; его счастье достигло высшей точки. Он весело направился в ванную и принял душ. Обилие воды на теле воспринималось им как обряд очищения. Он посмотрел в зеркало и побрился. Собственное лицо, хотя и похудевшее, ему понравилось. Он стал новым человеком. Во дворе опять раздался лай. Несмотря на физическую усталость, от его облика исходило ощущение полноты бытия.

Элиас быстро оделся. Спустился по лестнице с маленьким чемоданчиком в руке и оказался перед входной дверью.

Раздались три новых оглушительных удара: «Бум! Бум! Бум!» Грохот был дьявольский. Элиас замер.

* * *

Удары были так сильны, что дверь грозила слететь с петель. Доносившиеся снаружи крики смешивались с лаем собак. Элиас разобрал, что люди, ломившиеся в дверь, орали с сильным немецким акцентом.

Его кровь застыла в жилах.

«Бум!» Элиас почувствовал, как его пробрал жуткий, отвратительный страх.