Овальное лицо с правильными чертами: большие глаза с золотисто-желтой радужкой и… змеино-кошачьим зрачком. На высоких скулах, ближе к вискам, и вдоль линии роста волос поблескивали уже знакомые чешуйки, придававшие яркости белоснежной коже и глубины глазам. А еще заметные в дневном освещении среди серебристых волос сияли золотистые прядки. Необычная внешность, экзотичная, но красивая, наверное, если бы не изможденный больной вид и страх в глазах с моментально вытянувшимися в тонюсенькую ниточку зрачками. И настолько не похоже на меня прежнюю, что в груди заныло от новой потери. Потери самой себя!
Изумленно-испуганные, широко распахнутые глаза заблестели, и по бледным впалым щекам побежали слезы.
— Миледи… О, ради всех святых, зачем же вы встали? — услышала я потрясенный голос Ноэль.
Девушка быстро поставила поднос на соседний сундук и кинулась ко мне. Опустилась рядом на колени, приподняв лицо и вглядываясь мне в глаза, перехватила зеркало, почти выпавшее из моих ослабевших рук.
А я уставилась на нее, получив возможность благодаря открытому окну во всех подробностях рассмотреть блестящие русые, с золотисто-рыжим отливом волосы, белоснежную кожу; яркие чистые голубые глаза, в которых притаился застарелый страх, и все-таки добрые; такой же, как у меня, римский профиль; округлой формы личико; губы тоже полные, но с нечетким контуром. Но самое важное — серебристые чешуйки на ее лице и руках я тоже увидела. Соответственно встал насущный вопрос: кто такие драки? Кто же я теперь?
Почему-то в памяти невольно всплыло воспоминание о последнем дне из «той» жизни. Я сидела на ступеньках стремянки возле библиотечных стеллажей и рассматривала картинку: парящего в голубых небесах ярко-красного дракона. Благодаря мастерству художника, казалось, чувствовала, как ветер бил в лицо, а солнечные лучи нежно касались кожи…
Помню, как коснулась пальцем пожелтевшей страницы старого пыльного фолианта и провела по крыльям дракона, изображенного на картинке. Он был великолепен. Неизвестный иллюстратор очень хорошо отразил мощь и угрозу, исходившую от этой зверюги. А у меня тогда почему-то возникло чувство зависти и восхищение тем свободным прекрасным мифическим животным. Странно…
Кузина загадочной драки-аристократки Сафиры бросила тревожный взгляд на открытые ставни и взволнованно посетовала:
— Миледи, вы едва с того света вернулись, а уже снова пытаетесь туда попасть…
Она встала и закрыла окно, практически отрезав меня от мира в каменной ловушке. Хотя, надо признать, за окном совсем не лето.