Что сделал с ней этот проклятый подземный? Почему именно в эту ночь она обречена просыпаться каждый раз, как только повторяется самый страшный кошмар ее жизни и она слышит собственный вопрос-молитву: "В тебя можно влюбиться?". Ощущения в сотни раз ярче, детали до того явственны, что она по-настоящему начинает сомневаться в том, что просто спит, а не находится в ожившем сумасшествии собственного рассудка. И снова и снова окунается в события пятилетней давности: яркое солнце дня бракосочетания, светлая улыбка Алекса, меркнущая при виде окруживших их гиен, шум и крики, море крови и погибшие сородичи... Картинки проносятся перед глазами, а потом она падает на землю, ощущая, как в буквальном смысле выворачивает внутренности. Это снова постарался один из тех двух, что потом разговаривали на тему того, стоит ли оставлять ее в живых. И по счастливой случайности решили не добивать жертву. А она нашла в себе силы доползти до оставленного непредусмотрительными оборотнями телепорта... И вот она, заветная цель, за которую ухватились разум и душа: Барс! Как хотела она к Барсу, как страстно желала услышать рокот его брани. Хоть что-нибудь, лишь бы не терять становящуюся с каждой минутой все тоньше связь с реальностью. Где же ты, целительный ирбис, могущий исцелить все раны подбитой тигрицы? Где?
Спасение приходит, откуда не ждали. Она не может понять, кто именно протягивает ей руку помощи, но не в силах сопротивляться живительному теплу, которое - она готова была спорить - сейчас изливается в ее тело. Наполняя предварительной каплей исцеления, пока рычащий и одновременно болезненный крик "Барс!" оглашает все вокруг. Дракон? Дракон, теперь и она в этом уверена. Осторожно подхватывает на руки и несет куда-то. А перед этим она успевает ответить на бескорыстную помощь только одним благодарным вопросом: "В тебя...можно влюбиться?"
Сон приобретает дополнительные черты. Теперь ей кажется какой-то чересчур облегченный вздох над самым ухом и ласковый смех рядышком, после которого раздается уверенное: "Можно. В меня - можно". И сон-реальность внезапно перестает быть кошмаром, потому что окутывающее ее тепло теперь повсюду, и тигра доверчиво тянется к нему, узнавая и радуясь, что спасение снова рядом. И родной и ни с чем несравнимый запах снова оказывается в ноздрях, насыщая дыхательные пути и постепенно всасываясь в кровь. Ей больше не страшно, она может не бояться. И сознание кричит вопреки здравому смыслу "мое!". А свое не отдается. И потому она разворачивается на постели, обвивая свое всеми доступными способами. Она спит, над ней властвуют инстинкты животного. И ее животное выбрало окончательно и бесповоротно.