Это ли не чудо? Это ли не провидение Господнее?
— Призываю вас, — диктовал Карл Валуа в окончании письма «добрым городам», — воздать хвалу доблестным деяниям и чудесным вещам, а также Деве, которая всегда лично присутствовала при исполнении всех этих деяний!
Королева Иоланда торжествовала не меньше — ее план удался. Результат превзошел все ожидания! Одно смущало — масштаб развернувшихся событий. Точно эта самая Дева и впрямь действовала не по земному предписанию, а по своему — указанному ей свыше! — замыслу.
Весть о снятии осады с Орлеана дошла и до Парижа. И поразила сторонников англо-бургундской коалиции еще больше, чем арманьяков.
Но здесь это было черной вестью!
Секретарь Парижского парламента Клеман де Фокемберг, сидя 10 мая в своем кабинете, размышлял о превратностях судьбы. Он, как исправный летописец, фиксировал все, что совершалось в королевстве — доброго и худого. Но рисовал он очень редко! Разве это достойное дело для почтенного чиновника?
Предавшись размышлениям, он выводил гусиным пером по бумаге следующее:
«Во вторник 10 мая стало известно и было всенародно объявлено в Париже, что в прошлое воскресенье люди дофина после нескольких штурмов, при поддержке артиллерии, вошли в бастион, который удерживал Гильом Гласдейл со своими капитанами. Французы взяли бастион именем своего короля и большим числом, как и башню у выхода с Орлеанского моста, именуемую Турель, на другом берегу Луары. В этот же день другие английские капитаны и воины, державшие осаду, покинули свои бастионы и сняли осаду. Тем самым можно заключить, что солдаты короля разбили врага, и была с ними Дева, и сражались они под ее стягом. — Мэтр де Фокемберг мгновение подумал и добавил: — Так говорят».
Весть была настолько поразительной, так она меняла расстановку всех фигур на игровом поле, что рука стряпчего — сама по себе, не иначе! — что-то чертила себе и чертила, пока мэтр де Фокемберг сам не заинтересовался внезапно родившимся произведением.
А нарисовал он девушку, обращенную к зрителю в профиль. Девушка вышла носатой, длинноволосой и хмурой. Она была в простом платье, какие носят крестьяне, плечи были открыты. В правой руке девушка держала знамя, хвосты которого развевались на ветру, а в левой ее руке был зажат меч — на манер того, как берут нож уличные забияки — лезвием назад.
Мэтр де Фокемберг даже вывел на знамени Девы два имени, которыми она подписывалась в своих письмах: «Иисус, Мария».