, когда это было нужно, умел поднять шумиху поистине мирового масштаба, прикрывая свои истинные планы. И его скрытность, равно как сенсационность его речей всегда играли на руку всем дьявольским планам «вождя всех времен и народов».
Умение товарища Сталина молчать или вовремя говорить стало эталоном, образцом для подражания для многих руководителей ведущих мировых государств.
И вот по прошествии многих лет после тех давних событий, разговоры о секретном докладе хоть осторожно, но все же появляются. И, как сообщает Ворошилов, и его сообщения подтверждаются надежными источниками, – маршалы, недовольные, что их удалили от сытной кормушки Кремля, пытаются ревизовать события предвоенного времени.
Иосиф Виссарионович, продолжая слушать воркование Ворошилова, закурил и, обдав Клима дымом, сказал:
– Тэбе не надоело? Помолчи, хочешь выпить, выпей, толку с тебя никако-ва. Вот что, ты позвони Лаврэнтию, пусть он подъедет. А я подумаю, что делать. Но можешь ему сказать, што надо позаботиться о наши-их заслуженных полководцах.
Впрочем, вождя не особенно беспокоили эти полководцы, возомнившие себя великими, полководцы, чье величие создали миллионы и миллионы трупов советских солдат, павших на полях Великой Отечественной.
Совсем недавно, перед отъездом на отдых Сталин разговаривал с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. На встрече Александр Михайлович крайне осторожно и в очень деликатной форме высказал мысль, что, скорее всего, зря были начаты боевые действия против Японии, результатом которых явилось снятие угрозы с Дальнего Востока и уничтожение сильной Квантунской армии.
Вот теперь-то вождь стал все четче и яснее осознавать, что Василевский наверняка прав.
Еще прежде и не раз Сталина одолевали сомнения, что после успеха на советско-германском фронте в тяжелых сражениях 1943 года, повлекших закономерный перелом во Второй мировой войне, на Тегеранской конференции в том же году он сделал заявление, что Советский Союз может вступить в войну против Японии. «Советская делегация, идя навстречу пожеланиям союзных правительств Великобритании и США, а также учитывая неоднократные нарушения Японией советско-японского договора 1941 года о нейтралитете и оказываемую ею помощь фашистской Германии, заявила, что СССР вступит в войну против Японии, когда германская армия будет окончательно разгромлена», – сухо обозначат впоследствии сей факт советские историки.
Даже по прошествии времени и окончании Дальневосточной кампании Сталин все более сознает, что им был допущен крупный стратегический просчет, – возможно, даже один из самых крупнейших его личных просчетов.