– В чём дело? – говорит она с ласковой суровостью.– Что-то не так? Ты ещё не проснулся?
– Спасибо,– говорит Робби и, всегда такой грациозный, всегда даже не садившийся в кресло, а изящно себя опускавший в него, тяжело валится на сиденье.
Круг смотрит на Робби, потом все взгляды отворачиваются от него. Круг не произносит ни слова. Не задавать себе лишних вопросов! Сделаем вид, как будто Робби здесь нет! Но круг не учитывает великого рвения Мюрзек, которая вся сейчас – сплошная любовь и неукротимое стремленье помочь.
– Мсье Робби,– тотчас вступает она, очевидно не зная, что это не фамилия, а имя, притом уменьшительное (правда, и бортпроводница совершит вскоре ту же ошибку),– извините, что я вам это говорю, но у вас сегодня очень бледное лицо. Вы заболели?
Никакого ответа. Робби даже не поворачивает к ней головы.
– А ведь верно, мой маленький,– восклицает с испуганными глазами и ходящей ходуном грудью мадам Эдмонд,– вид у тебя сегодня неважный! Что у тебя болит, мой котёночек?
Но Робби, который отдал ей во владение свою левую руку, по-прежнему не отвечает. Держа очень прямо шею и вперив в одну точку глаза, он неподвижно застыл в кресле.
– Мсье Робби,– говорит Мюрзек,– я позволю себе повторить свой вопрос. Вы заболели?
– Да нет, я вовсе не болен,– говорит Робби, не меняя своей деревянной позы, и я впервые слышу, как он, чей французский выговор всегда безупречен, произносит на немецкий манер согласные «д», «в» и «б».
Я смотрю на него, удивлённый такой оплошностью. Он возвращает мне взгляд, и его глаза, опровергая его собственное утверждение, говорят мне красноречивее всяких слов: «Да, как видишь, я тоже. Вслед за тобой. В свою очередь». И одновременно он улыбается мне обескровленными губами.
Круг прекрасно понимает этот обмен взглядами, я чувствую это по прервавшимся разговорам, по наступившей вдруг тяжёлой тишине. А я столь же прекрасно понимаю, что молчание круга имеет целью не подчеркнуть, а похоронить грозную правду, которая только что обнаружилась таким для всех очевидным и пугающим образом.
– Мадемуазель,– гнет своё, не унимаясь, Мюрзек,– я полагаю, что вам следовало бы проявить инициативу и дать мсье Робби тоже одну таблетку онирила.
– Да нет, я вовсе не болен,– повторяет Робби, снова делая ту же ошибку в произношении тех же слов.– Я не хочу принимать это лекарство.– И слабым голосом добавляет, обводя круг дерзким взглядом: – К тому же, как все могут убедиться, я нахожусь в полном здравии.
– Да нет же, мсье Робби,– говорит Мюрзек.– Не нужно нас обманывать. Вы больны.