Я не знаю, как Николас терпит её вопросы, но он терпел, и не выглядел при этом раздраженным. Единственный раз, когда он занервничал, был, когда мама спросила его об Элисон. По большей части, Николас сохранял спокойствие и невозмутимую манеру поведения, но избегал вопросов о ней. А когда он не мог избежать, он быстро менял тему, как только отвечал на него. Меня не волновало, что он не хотел говорить о ней. На самом деле, я была благодарна. Я не хотела слышать, как он говорит о ней. И так-то нелегко притворяться, будто я в порядке.
— Спасибо за ужин, — говорю я, когда Николас открывает передо мной дверь.
Он смотрит на свой сотовый, а затем снова на меня.
— Пожалуйста.
Невольно возникает вопрос, а не писал ли он смс Элисон.
— Спасибо тебе за то, что терпел все вопросы моей матери.
— Она милая. И она мне нравится, — говорит он, искренне улыбаясь.
— Мне следовало познакомить вас двоих раньше, — шучу я.
Николас на мгновение останавливается.
— Я, наверное, пойду. — Я вздыхаю про себя, зная, что этот момент не будет длиться долго. Он всё ещё злится на меня, и я не виню его в этом.
— Увидимся завтра утром, а затем на гала-концерте. — Николас протягивает мне карточку, и я замечаю, что на лицевой стороне карты напечатано название «Сомерсет» и изображен лебедь.
— Пожалуйста, передай родителям, что я подготовил для них номер.
— Передам.
Перед тем как уйти, Николас берет руку моей матери и целует её. Я с удивлением смотрю, как она чуть не падает в обморок к его ногам. Боже мой, мама! Есть что-то в этом мужчине такое, что заставляет женщин, становится мокрыми, а самое ужасное, он прекрасно это знает.
— Было так приятно познакомиться с вами, — говорит она, краснея. — Ребекка никогда не упоминала о том, какой вы красавчик. — Через несколько минут, Николасу, наконец-то, удаётся вырваться, извиняясь за то, что ему надо вернуться в офис. Он быстро пожимает отцу руку, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, когда мой папа увеличивает силу рукопожатия. Острая боль пронзает меня, вспоминая, как мой отец поступил также с Майлзом. Не думаю, что моему отцу действительно нравился Майлз, и я всегда считала, что это было из-за того, что он вздрогнул, когда папа крепко сжал его руку. Он всегда говорил мне, что можно многое рассказать о человеке по его рукопожатию. Вокруг всё замирает, прежде чем эти, двоя, начинают говорить. Николас сохраняет спокойствие, и через несколько секунд мой отец наконец-то прерывает неловкое молчание.
— Спасибо, — говорит папа. — Позаботьтесь о моей дочери.
Я чуть не умираю от стыда, но напряженный голос Николаса посылает дрожь вдоль моего позвоночника.