– Иди, переоденься к ужину. Я буду готов через минуту.
– Хорошо.
Когда Трейси была вне пределов слышимости, я схватил Чейза за руку, и потащил его за собой по коридору в кабинет моего отца. Закрыв двери, я резко спросил:
– Что, черт возьми, произошло?
Чейз старательно избегал встречаться со мной взглядом. Он засунул руки в передние карманы джинсов и уставился в пол.
– Чейз?
– Я поцеловал ее…
– У тебя ровно пять секунд, чтобы все мне объяснить, прежде чем я убью тебя.
– Лука… Он стоял перед нами в кофейне, и я запаниковал. Я поцеловал Трейс – она неохотно позволила поцеловать себя; я представил ее Луке, и мы пошли на занятия. Это все, что произошло.
– C языком?
Чейз опустил голову:
– Что?
– Ты меня слышал. С языком или без?
– Это ммм… – Он махнул рукой. – Никсон, все произошло так чертовски быстро. Я не знаю. Да. Возможно. Я не уверен. Мне очень жаль. Это было единственное, что я смог придумать. Я был уверен, что Трейси разозлится, но она все поняла.
– И ты всем этим расстроен, потому что…?
– Ну, я люблю свою жизнь. И не думал расстаться с ней сегодня. – Чейз неуверенно улыбнулся. – Кажется, сегодня я боюсь вопросов и своих ответов. Кому доверять? Себе?
– И…?
– Ничего. – Ответ прозвучал несколько натянуто. – Все это напрягало меня весь день. То, что я сделал и делаю – неправильно. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
Мои глаза сузились.
«Вторая часть его речи гораздо больше похожа на правду», – подумал я.
– Проклятье, Чейз. Я сам с трудом держу себя в руках. Просто постарайся помнить, что это не чертова пытка…
Чейз фыркнул.
– Это сохранит жизнь Трейси, – продолжил я.
– Думаешь, я этого не знаю? – чувство вины, промелькнувшее на его лице, уступило место возмущению. Непонятное выражение, бывшее в глазах Чейза, было чувством, которое я совсем не хотел видеть.
Боль обожгла, словно нож вонзили мне в спину, и не было никакого способа вытащить его. Предательство.
Он хотел предать меня.
Я ничего не мог сделать, только молиться о том, что, когда придет время… он не сделает этого.
Глава 17 Феникс
Когда я очнулся, голова раскалывалась от боли. Я попытался найти в себе силы передвинуть стул, чтобы сесть поудобнее, но имело ли это какое-либо значение? Рано или поздно меня пустят ко дну озера. Какая разница, умру я сидя или лежа на стуле?
Горло сжал спазм, не давая дышать, когда я вспомнил выражение лица Никсона, входящего в комнату. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он никогда не простит меня. Лучше умереть, вспоминая потерянную дружбу с Никсоном, чем подвергнуть его жизнь опасности и снова заставить страдать. Я больше не хочу быть источником неприятностей для него и тех, кто ему дорог.