— Теперь и до базы недалеко уже, — пробормотал Волощук, еле поспевая за длинноногим Феоктистовым. Ему явно не нравился такой бег по пересеченной местности. Привыкший все делать осмотрительно и основательно, сержант был недоволен. «Разве так заметишь что-нибудь?»
— Ничего, сержант, потерпи. До базы мы наверняка не дойдем, — незаметно перешел следователь на дружеское «ты». — Следы должны быть недалеко, если мы их не проворонили раньше. Мы их найдем. Вот теперь, пожалуй, надо умерить бег. Смотри внимательно на расселины и если заметишь что-нибудь интересное, говори. Это будет вроде экзамена тебе.
Через некоторое время Волощук остановился.
— Это, товарищ старший лейтенант? — с торжеством спросил он.
— Да, это, сержант. Наверное, это, — поправился следователь.
По густой траве широкой и глубокой расселины от берега моря вверх, на плато, проходил след. Полегшие в сторону плато две полосы травы показали: человек поднимался здесь, снизу вверх.
— Теперь осторожнее, сержант. Давай искать другие следы.
Они начали осторожно спускаться вниз в стороне от следа.
— Ходят так рабочие с базы? — с торжеством осведомился Феоктистов.
— Нет. Во всяком случае я бы не пошел. Здесь берег узкий, кое-где скалы подходят прямо к воде. Я бы не пошел так.
— И он не пошел, сержант. Кое-что мы уже знаем о тебе, голубчик. — Феоктистов достал из-под плаща фотоаппарат и сделал несколько снимков. Набросал на планшете детали плана местности.
Пошли вниз.
— Почему он был так неосторожен? Ведь след хорошо виден. Не такие это люди, чтобы оставлять следы.
— Так он же шел ночью, понимаешь, сержант. И по безлюдному месту. Он торопился в людное место. Расчет простой. Вряд ли здесь кто-нибудь ходит, а если и ходит, то не из таких, которые обратят на эти следы внимание. А в людном месте, где много новых людей, — ищи свищи. Правильный расчет. И потом еще день-два, и трава поднялась бы. Он здорово спешил. Ищи следы ног.
— Следы рук я уже вижу, — показал сержант на вырванные кое-где на крутых участках пучки травы. — Здесь он поднимался, цепляясь руками за траву…
— Ты прав. Постой, постой. Давай-ка чемодан, — приказал Феоктистов. Голос его заметно дрожал.
У отвесной скалы в узком месте расселины на осыпавшейся здесь влажной земле был виден глубокий след обуви человека. Дно следа испещрено рубчиками.
— Галоши?
— Нет, сапоги. У нашего приятеля болотные сапоги. Осторожнее, — Феоктистов помедлил и решительно снял с себя плащ, осторожно накрыл след. — Поищем еще, а потом будем делать слепки.
— Вначале подведем первые итоги по делу Левмана, товарищи следователи, — открыв обычное совещание следователей, начал Горин, по привычке сильно потерев ладонями седые виски. — Осмотр места происшествия опроверг предположение о том, что убийство или похищение, или, наконец, несчастный случай с профессором Левманом произошли там, где был найден его рюкзак. Анализ пятен крови и эксперимент на зоостанции доказывают, что следы крови и повреждения на банках — дело зубов и лап росомах. Пальцевые отпечатки пока тоже не дают ничего. Все члены экспедиции подтвердили показания Сергунько и Рахимова. Подозрительным выглядит бегство Сергунько, хотя, будем откровенны, я не верю, что он имеет какое-либо отношение к исчезновению профессора. По справкам и показаниям местных жителей, Сергунько — давний житель края, бывший красный партизан. За период после окончания гражданской войны никаких компрометирующих данных о нем нет…