В десять тридцать ко мне забежал Брейл позавтракать и доложить о больных. Я рассказал ему о ночных делах, умолчав, правда, о шапочке сиделки и моем печальном опыте. Я сделал это потому, что Брейл ухватился бы за эту шапочку. Я сильно подозревал, что он был влюблен в Уолтерс и что я не смогу в этом случае удержать его от визита к кукольной мастерице. Это было бы опасного для него, а его наблюдения не имели бы никакой цены для меня. Кроме того, узнав о моем опыте, он отказался бы оставлять меня одного. А это помешало бы моему решению увидеть мадам Менделип наедине (за исключением Мак-Кенна, который наблюдал бы за мной извне).
Что могло получиться из этого, я не знал. Но только это могло спасти мое самоуважение. Признать, что все случившееся было колдовством, волшебством, сверхъестественным - означало сдаться на милость суеверия. Ничего нет сверхъестественного! Если что-нибудь существует, оно должно подчиняться естественным законам. Мы можем не знать этих законов, но они существуют.
Если мадам Менделип обладает неизвестным знанием, я должен раскрыть его. Тем более, что я смог предугадать ее технику. Во всяком случае, я должен ее увидеть. Но сегодня был день моих консультаций, и до двух часов дня я не мог уйти. Я попросил Брейла остаться на дежурство после двух. Около двенадцати сиделка позвонила и сообщила, что Рикори проснулся, может говорить и просит меня придти.
Он улыбнулся мне, когда я вошел. Я нагнулся послушать его пульс, и он сказал мне:
- Я думаю, вы спасли больше, чем мою жизнь, доктор Лоуэлл, благодарю вас, я этого не забуду.
Немного цветисто, но в его характере. Это показывало, что мозг его работал нормально, и я успокоился.
- Да, вы были плохи. - Я погладил его руку.
Он прошептал:
- Были еще случаи смертей...
Мне захотелось узнать, помнит ли он что-нибудь о том вечере. Я ответил:
- Нет, но вы потеряли много сил с тех пор, как Мак-Кенн привез вас сюда. Я не хочу, чтобы вы много разговаривали сегодня... - И добавил обычным тоном: - Нет, ничего не случилось. О, да, вы упали с кровати сегодня утром. Вы помните?
Он посмотрел на людей, потом на меня и сказал:
- Я слаб, очень слаб. Вы должны быстро поставить меня на ноги.
- Вы будете сидеть через пару дней.
- Меньше, чем через два дня, я должен встать. Есть одна вещь, которую я должен сделать. Я не могу ждать.
Я не хотел, чтобы он волновался, и сказал решительно:
- Это зависит только от вас. Я дам указания о вашем питании. Кроме того, я хочу, чтобы ваши ребята оставались в комнате.
- И тем не менее, вы хотите уверить меня, что ничего не случилось, сказал он.