Вот почему ее так вымотала поездка верхом! Неудивительно, что она проспала целый день.
Он продолжал пристально смотреть на нее, улавливая мельчайшие перемены в ней и понимая их теперь.
- Тебе не стоило приезжать сюда. Ты правда хорошо себя чувствуешь? спросил он. Трейси звонко рассмеялась.
- Я чувствую себя прекрасно. Одно время меня подташнивало, но это прошло. - Ее пальцы коснулись его губ и очертили их линию. - Ты рад?
Рад? Разве можно одним словом выразить его чувства? Ребенок... Его собственный сын или дочь, ребенок, которого он сможет любить, о котором сможет заботиться! Слово "рад" не передавало всей полноты его чувств. Он ликовал, его охватило счастье, которого он никогда не испытывал раньше.
А он, Боже милостивый, уложил Трейси на пол! Она может простудиться или еще хуже... Слейд торопливо вскочил на ноги.
- Пойдем, это неподходящее место для будущей матери.
Она снова засмеялась.
- Слейд, я прекрасно себя чувствую. Не волнуйся! - воскликнула она, однако позволяя ему помочь ей встать. - Ты не ответил на мой вопрос. Ты обрадовался, когда я сказала тебе о ребенке?
Чувства переполняли его, мысли опережали одна другую.
Ему хотелось закричать, сделать что-нибудь глупое, сплясать джигу, например. Но он лишь обнял ее и прижал к себе.
- Я рад, очень рад.
Трейси удовлетворенно вздохнула и плотнее прильнула к Слейду, обхватив его за талию.
- Я хотела сказать тебе весь день, но... И тут до него дошло, что ее что-то смущает, и ему стало обидно. Немного отодвинув ее от себя, чтобы видеть ее лицо, он спросил:
- Ты чуть было не промолчала. Почему, Трейси?
Зеленые глаза наивно смотрели на него.
- Боялась, - ответила она просто.
- Меня? - Что-то мелькнуло в его сознании, может, ранящая душу картина будущего без Трейси. Теперь ему стало ясно, почему она так хотела расчистить прошлое. Столь же целенаправленно, как любая мать, защищающая свое потомство, Трейси выравнивала тропу в лесу жизни, создавая безопасное пространство для своего малыша. Слейд не очень помог ей в этом, и нечего удивляться, что она колебалась, говорить ли ему о ребенке.
Ругая себя, Слейд притянул к себе на грудь ее голову. Как хорошо, что она рискнула, решилась на это.
Он был счастливее и несчастнее любого, кто заслужил подобное откровение, и переживал оба эти состояния одновременно. Чувство вины боролось в нем с восторгом, неуверенность - с невысказанными обещаниями. Теплая, нежная женщина шевельнулась в его объятиях.
- Слейд!
- Я люблю тебя, - прошептал он, вложив в эти три слова всю свою радость и все смятение.