- Посмотри на меня, - прошептал он, нежно взяв ее за подбородок и стараясь поймать ее взгляд.
- Время! - Она взглянула на электронные часы у кровати. Брок Макфи должен быть здесь с минуты на минуту. - Мне нужно спешить, Слейд. Позволь мне встать. - Голос у нее был ломким и тонким от волнения.
Он покачал головой.
- Не раньше, чем ты скажешь мне, почему плачешь.
- А ты как думаешь? - Резкость собственного вопроса резанула ее, и она мягко добавила:
- Прости, дай мне, пожалуйста, встать.
Он заколебался, пристально глядя на нее, ругая самого себя за такую неосторожность, но не удержался и спросил:
- А если бы я захотел, чтобы ты осталась? Ты осталась бы?
- Остаться? - Она задохнулась от неожиданности. Он сделал все возможное, только что не довез ее до аэропорта. А теперь хочет, чтобы она осталась? - Ты сам знаешь, чего ты хочешь? - спросила она наконец. - Вертолет будет здесь через несколько минут. Мне нужно причесаться и...
Порыв страсти миновал, и на лице Слейда читались лишь гнев и обида на жизнь. Она должна уехать. Конечно, она должна уехать. Как мог он даже намекать на то, чтобы она осталась?
Он накрылся простыней. Глаза его горели. Он не обвинял Трейси, он обвинял прошлое - Джейсона Мурленда и даже Джемму Доусон. Неужели всю свою жизнь он должен расплачиваться за их ошибку? Он уже заплатил, когда рос ребенком без отца, он расплачивался подростком, нося фамилию матери, ему до конца дней придется отдавать совладельцу половину доходов от ранчо, и это будет всегда напоминать ему о ненавистном отце.
А теперь эта любовь к жене отца... Какая горькая, отвратительная ирония судьбы! - подумал он.
Слейд видел, как Трейси выбежала из комнаты, слышал, как она пересекла холл и вошла в ванную, и звук с досадой захлопнутой двери болью отозвался в нем. Она снова приведет себя в порядок и уедет. Все будет кончено. Больше не нужно будет скрываться, исчезнет причина держаться подальше от ранчо.
Именно этого он и хотел со дня ее приезда, а теперь, когда его желание сбывалось, это причиняло ему ужасную боль.
Он печально вздохнул и встал. Натягивая джинсы, услышал, что дверь ванной открылась.
Вошла Трейси, завернутая в большое белое полотенце. Не взглянув на него, стала собирать свои вещи. Слезы на ее лице высохли, но глаза блестели. Она снова могла расплакаться.
Ему следовало уехать в Хелину, как только он проснулся. Он не должен был опять укладывать ее в постель. Слейд сознавал эту истину так ясно, что она причиняла ему боль. Он знал, Трейси испытывает к нему чувства, на которые он не имеет права ответить. Нужно сказать ей правду.