2 ноября этого года пришлось на среду, и Андрес решил, что мы отметим День поминовения усопших в нашем доме в Пуэбле. Он сказал, что пригласил нескольких друзей, и велел мне устроить прием. Я пришла в ярость при одной мысли о том, что придется развлекать гостей Андреса вместо того, чтобы быть рядом с Карлосом. И ладно бы он еще пригласил в гости приятных людей — так нет же: он пригласил заместителя министра финансов Менсу и его жену, всегда одетую как на ярмарку, министра сельского хозяйства, который был настолько туп, что не умел даже поддержать разговор, и других модных политических деятелей. Да-да, все эти политиканы как раз вошли в моду, и Андрес не упустил возможности пригласить их к нам на выходные. Он играл роль хозяина дома и любимца публики, а мне велел изображать первую даму.
Уж мне-то было хорошо известно, что такое выходные, когда в доме пятнадцать гостей, и всех нужно кормить трижды в день, плюс коктейли, печенье и кофе в любое время суток. Мне предстоял визит на кухню, где я столкнусь с пребывающей в дурном расположении духа Матильдой.
Весь четверг я ходила сама не своя, проклиная все на свете. Андрес предупредил, что мы выезжаем в пятницу двадцать восьмого, после обеда, а вернемся во вторник, в два часа пополудни.
— А Фито не успеет довести страну до кризиса за время твоего отсутствия? — спросила я, думая при этом о том, какой невыносимо тоскливой станет моя жизнь без Карлоса. — Что он станет делать без кума-советника?
С Карлосом мы провели весь вечер вторника — гуляли по рынку, а потом по бульвару Хуареса.
Ужинали мы в «Паласе», сидя за столиком с видом на площадь. Я заказала угря, а он — устриц, я ела торт с мороженым, а он пил кофе-эспрессо.
— Я снял квартиру здесь, внизу, — сказал он.
— Могу остаться до часа, — ответила я.
Мы выскочили из ресторана и бросились в квартиру с балконом, откуда открывался вид на дворец и собор.
— Ну почему мы вынуждены скрываться? — вздохнула я.
— А почему ты в шестнадцать лет вышла замуж за генерала, кума президента?
— А я почем знаю? В шестнадцать лет все делают глупости. Сейчас мне тридцать, и я хочу сама распоряжаться своей жизнью, хочу жить с тобой, хочу, чтобы все эти старые клуши, что приходят на твои концерты, знали, что ты — мой. Хочу, чтобы ты взял меня с собой в Нью-Йорк, познакомил со своими друзьями. Хочу, чтобы ты освободил меня из клетки и всё рассказал генералу Асенсио.
— Но сейчас ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, да?
— Да, — ответила я — и забыла обо всем на свете.
Уже прощаясь, я почти с удовольствием сказала ему, что уезжаю на четыре дня в Пуэблу — без него, зато с мужем, детьми и прислугой; уезжаю в свой дом, смесь монастыря и волчьего логова, с его коридорами, закоулками, фонтанами и кастрюлями.