Карлоса я тоже не увидела — ни на скамейках, ни за столиком летнего кафе. Я разъярилась. Ну почему, почему он полез в политику? Дирижировал бы своим оркестром, сочинял бы странную музыку, встречался бы с друзьями-поэтами и любил бы меня. Так нет, какой-то черт дернул этого идиота влезть в политику! Почему его другом оказался именно Альваро, а не кто-нибудь попроще? И где их теперь носит? Уже похолодало, а они наверняка не взяли с собой свитеры. Теперь все трое заболеют гриппом, а я уж точно подхвачу пневмонию в этой чертовой открытой машине. Так где же их носит? Или они в самом деле отправились на рынок?
Я припарковала машину у подножия церковной лестницы и бросилась по ней вверх. Может быть, они ждут меня там?
Церковный двор был длинным, без решеток; в дальнем конце виднелась церковь, украшенная изящными башенками и цветными изразцами. И там, возле запертых дверей церкви, прямо на земле сидели дети.
— Что случилось? — спросила я, когда увидела их — в одиночестве и удивительно притихшими.
— Дядя Карлос куда-то ушел со своими друзьями и просил нас подождать его здесь, — ответил Чеко.
— Когда он ушел? — обеспокоенно спросила я. — И что за это друзья, Верания?
— Не знаю, — ответила Верания.
— А это точно не Медина? Помните, тот сеньор, вместе с которым мы покупали мороженое на рынке в Атлиско?
— Нет, это не тот сеньор, мама, — убежденно ответила десятилетняя Верания.
— Ты уверена?
— Да. Чеко считает, что это были его друзья, потому один взял его под руку и сказал: «Пошли, приятель», но дядя Карлос не хотел идти. Он пошел, потому что у них были пистолеты, и велел нам оставаться здесь, сказал, что если не вернется в ближайшее время, то за нами придешь ты.
— Почему вы не позвали священников? Где были священники? — спросила я.
— Только что закрыли дверь, — объяснила Варания.
— Священники! Всегда бесполезны! Священники! Священники! Священники! — заорала я, молотя по двери церкви.
В ней показался монах.
— Вам что-то нужно, сестра? — спросил он.
— Час назад отсюда увели одного человека, который пришел с моими детьми, его забрали вооруженные люди, забрали силой, а вы уже в шесть вечера закрыли дверь. Вы так изворачиваетесь, чтобы открывать свои церкви, и держите их закрытыми. Кто вам велел запереть дверь? — набросилась я на монаха.
— Не понимаю, о чем вы, сестра. Успокойтесь. Мы закрыли дверь, потому что рано темнеет.
— Вы никогда не понимаете того, что вам не нравится. Идемте, дети, быстро в машину.