— Что это с тобой? — спросил Андрес, открывший мне дверь. Во рту у него торчала сигара, в одной руке он держал бокал бренди, а в другой — костяшку домино.
— Кто-то увел Карлоса, — медленно ответила я — без всякого крика, как если бы говорила о чем-то будничном. — Дети сидели одни перед дверями запертой церкви.
— И кто же, по-твоему, его увел? Он вообще должен был оставаться в доме, я предупреждал его, чтобы никуда не ходил. И что же, он оставил детей в одиночестве? Какая безответственность!
— Дети сказали, что его увели силой, — ответила я ледяным тоном.
— У твоих детей богатое воображение. Уложи их спать — именно это им сейчас нужно.
— А ты что собираешься делать? — спросила я.
— Начать игру, у меня как раз шестерки.
— А как же твой друг?
— Ничего, скоро вернется. Если же нет, поговорю с Бенитесом, пусть пошлет полицейских на поиски. Ты собираешься переодеть детей в пижамы или нет?
— Я переодену их в пижамы, — ответила я, чувствуя, будто в мое тело вселился кто-то другой и затыкает мне рот. Я взяла детей за плечи и подтолкнула их к лестнице, мы спустились на второй этаж.
Там мы столкнулись с Лилией, она как раз выходила из своей комнаты — в черном платье с красной отделкой, темных чулках и туфлях на высоких каблуках. Волосы она подобрала вверх двумя высокими серебряными гребнями и накрасила губы. Моя мама уж точно не одобрила бы такого наряда.
— Можно мне взять твое каракулевое манто? — спросила она. — А то я свое испачкала мороженым. — Ты нашла Карлоса?
— Нет, — ответила я, кусая губы.
— Бедная мама, — воскликнула Лилия и обняла меня.
Мне хотелось кричать, выть, рвать на себе волосы, со всех ног мчаться его искать.
Лилия погладила меня по голове.
— Бедняжка! — повторила она.
Я нехотя выпустила из объятий ее тело, пахнущее духами.
— Какая ты красивая! — сказала я. — Уже уходишь? Ну-ка, повернись, я посмотрю, как ты надела чулки. А то у них швы всегда перекошены.
Она медленно повернулась кругом.
— Поправь левый чулок, — велела я. — И возьми в моей комнате любое манто, какое захочешь. Только не целуйся с Эмилио. Не стоит раньше времени кидаться ему на шею.
Она снова поцеловала меня и бегом бросилась вниз по лестнице.
Я отвела детей в детскую. Когда они уснули, погасила свет и прилегла рядом с Веранией. Я лежала лицом вниз, обхватив себя за плечи, а по щекам потоком лились слезы.
«Пусть хотя бы не причинят ему страданий, — сказала я себе. — Пусть его убьют сразу, без мучений. Надеюсь, ему не разобьют лицо и не сломают руки. Молюсь, что кто-нибудь окажет милость и просто его застрелит».