Теперь он в одиночку доил коров и развозил молоко, а в городе наконец-то настал порядок и даже чистота.
Однажды хозяин фермы попросил его съездить в новую организацию под названием «Департамент регулирования цен», чтобы узнать про цены на молоко, нельзя же продавать его так дешево.
Там, в окошке справочного отдела, Андрес увидел Родольфо, друга детства из Сакатлана. В первую минуту ему показалось, что он увидел призрак. Родольфо стал сержантом и прибыл в Мехико с Восточной Армией, хотя не участвовал ни в одном сражении.
Он работал сборщиком налогов, и звание ему было необходимо, чтобы вызвать к себе уважение. Он был старше Андреса на два года, а не виделись они больше четырех лет. Андрес всегда считал приятеля тупицей, но сейчас, увидев его, хорошо одетого и столь же упитанного, как в те дни, когда их откармливали матери, решил, что ошибался насчет Родольфо. Они поприветствовали друг друга, словно расстались только вчера, и вместе отправились ужинать.
В свою хижину в Мискоаке Андрес вернулся далеко за полночь. Когда жена накинулась на него с упреками и расспросами, где он пропадал, он рассказал, что встретил старого друга, которому повезло дослужиться до сержанта, и заверил, что скоро и у него будет высокооплачиваемая работа.
Дон Рефухио пощипал себя за усы и сказал дочери:
— Вот видишь, я был прав. Этот человек далеко пойдет. Он всегда найдет общий язык с этими молодчиками с севера, хотя меня от этого тошнит.
— Он будет крестным отцом нашего Октавио, — заявил Андрес.
Лицо Эулалии озарилось неизменной улыбкой, и она без сил упала на кровать рядом со своим сыном.
— Она устала, — сказал дон Рефухио, указывая на спящую дочь. — Сдается мне, она скоро умрет.
К сожалению, дон Рефухио, как всегда, оказался прав. Спустя несколько месяцев в Мискоак пришла эпидемия тифа и унесла Эулалию.
Через восемь дней ее смех умолк; она почти не говорила, тело ее горело, распространяя зловоние. Андрес и дон Рефухио молча наблюдали за ее агонией. Они ничем не могли ей помочь — только сменить мокрую тряпку на лбу. От тифа еще никто не поправлялся, Эулалия прекрасно это знала и не хотела омрачать последние дни. Она лишь благодарно смотрела на отца с Андресом и время от времени улыбалась.
— Желаю тебе удачи, — сказала она Андресу в последний день, прежде чем окончательно угасла в молчании и жару.
Много лет я свято верила в эту трогательную драматическую историю. Я глубоко чтила память Эулалии, старалась улыбаться так же, как она, и долго ей завидовала, что мне не довелось испытать столь же беззаветной любви, которая связывала ее с генералом. Так продолжалось до тех пор, пока Андрес не выдвинул свою кандидатуру на пост губернатор Пуэблы. В тот же день его противники принесли к нам в дом некий документ, в котором Андреса обвиняли в том, что он служил под командованием Викториано Уэрты, когда тот отказался признать правительство Мадеро.