А вот это уже неприятно. Не так сильно, как первоначально, когда не знал куда податься и все-таки ломает планы. Я сумел в госпитале зацепиться и не выгонят, но совершено не ко времени останусь без денег. Становится в прямое подчинение и Бидлоо и терпеть еще и его дурной характер не тянуло. Да и не чувствовал в себе столь нужного для ковыряния в трупах интереса к внутренностям человека. Медицинский факультет не по мне. Ну не ощущаю призвания к заучиванию частей скелета и симптомов болезней. Моментально обнаруживаешь у себя все законспектированные болезни.
К сожалению выбора особого нет. Или Славяно-греко-латинская академия еще год-другой, или полностью переключиться на оспу и иные инфекции. Пастер врачом точно не был и ничего, умудрился стать великим, продолжая смирено выслушивать бушующий ураган, спокойно размышлял. Неприятно зависать между двух стульев. Упрекнуть себя, тем не менее, не в чем. Я сделал правильный ход. Сразу трех зайцев убил. Устроил прорыв для людей, создал имя лично себе и убедился в полном отсутствии контроля со стороны забросивших сюда.
Других вариантов с многообещающим будущим у меня по-прежнему не имелось. Больше всего занимал статус при изгнании из палат знаний. Я оказывался подвешенным в воздухе. Не крестьянин, не мещанин, не дворянин. Подозрительный бродяга. А такого могли и в солдаты забрать запросто. Вот уж куда не рвался, всю оставшуюся жизнь ходить по команде. Кроме того смертность на войне жуткая и в операционной отсутствует простейшая антисептика и гигиена. Страшно представить, что произойдет, заболи зуб.
- Если в течение месяца не сдашь все пропущенное, - сказал, наконец, успокоившись ректор, - выгоню! Ступай сей же час в класс!
Он как-то подзабыл, что занятия скоро закончатся. Еще четверть часа поорет и я свободен на сегодня. Все разбегутся. Хм, а ведь мысль...
- Я не мог прийти на учебу при опасении разнести заразу среди людей, - набычившись в ожидании продолжения разноса, говорю. - Неужели заболей по настоящему, вы потребовали бы продолжать посещать занятия, не взирая на инфекцию? И нельзя сейчас оставить Иванова без внимания. Заходить к нему могут лишь переболевшие.
- Упрям и нагл, - с легким сожалением в голосе, констатировал отец Герман. - Исправлять придется поркой. Усиленной.
Тут больше было угрозы, чем практики. Сам он не часто отправлял воспитанников на экзекуцию. Для того существовали другие.
- Токмо из-за твоей одаренности и терплю урода, - и он швырнул мне в лицо какие-то печатные листки.
Я поймал парочку и заглянув в текст обнаружил знакомый кусок: 'теперь можно считать доказанным, если в организм человека ввести ослабленных микробов, то в нем выработаются сопротивительные силы, позволяющие организму перебороть болезнь с минимальными затратами'. Это все я писал самостоятельно, однако под редактурой Бидлоо. Вопреки предложению поставить свое имя под публикацией он гордо отказался, заявив о моем честном приоритете на данном направлении и высокой самоотверженности какой подвергся нелегкому испытанию. Мне аж неудобно стало.