Меня несло, но я уже не могла остановиться. Небрежные слова об Ирмерии задели за живое. Как он может считать, что оказал ему услугу? Не понимать всей чудовищности того, что совершил. И как он может говорить об этом так иронично, чуть ли не издевательски. Не понимать, что в какой-то степени он сломал Ирмерия.
— Хочешь забраться ко мне в душу, девочка? — декан метнул на меня быстрый взгляд, в котором снова почудились голубоватые искорки. — Сделать то, что почти никому не под силу? Поверь, не стоит этого делать. Вряд ли ты желаешь знать, что на самом деле мною движет. И вряд ли ты вообще способна меня понять. Хотя… Кто знает, как ты станешь думать и чувствовать, когда поймешь, наконец, кто ты такая.
— Снова загадки, лорд Байдерн. Одни загадки, — процедила я. — Почему вы не можете сказать мне правду?
— Поверь, ты еще к ней не готова, — он покачал головой. — Можешь наделать много глупостей. И это станет для тебя началом конца.
— Но вы ведь хотите мне помочь…
— Чем больше ты задаешь вопросов, тем меньше я уверен, что не проще было бы свернуть тебе шею, — парировал декан, но в его голосе не было злости. Скорее, насмешка. — А теперь просто помолчи.
— Еще один вопрос, лорд Байдерн, — поколебавшись, спросила я.
Он закатил глаза.
— Ты и мертвого достанешь, девочка!
— Вы, к сожалению, не мертвы, — огрызнулась я. — Поэтому ответьте.
Его бровь взметнулась, но на мое едкое замечание агрессии не последовало.
— Задавай уже свой вопрос.
— Зачем мы едем к моей матери?
— Чтобы разобраться окончательно в том, что я подозреваю. Но нужно прояснить кое-какие детали.
— Полагаете, дело в моем отце? — я пытливо посмотрела на него. — От него у меня эти способности?
— Все может быть. Это самая очевидная версия.
— От мамы вы ничего не узнаете, — я пожала плечами. — Она сама ничего не помнит. Лоран считает, что на нее тоже поставили блок.
— Есть способы снять подобные блоки.
— Вот как? — я оживилась. — Тогда почему бы не снять мой? И я вспомню все сама.
— Этот вариант мне тоже приходил в голову. Но сделать это было бы крайне безответственно.
— Почему? — удивилась я.
— Во-первых, я пока не знаю, на что именно он поставлен. Во-вторых, если бы блок было так легко снять, твой дух-хранитель давно бы это сделал. Пока он только расшатывает его и ищет лазейки, как его обойти. Представь, какого уровня должно быть магическое влияние, чтобы создать такой блок.
Я задумалась. После того как узнала, что кто-то будто запер что-то в моей голове, я уделяла информации о блокам максимум внимания. Прочитала все, что только было доступно, об этой проблеме. Блоки ставились на внушение, на определенные воспоминания, даже на проявление особых способностей. Даже самый слабый блок снимать опасно, особенно если это делается помимо воли того, на кого он наложен. Но даже если разум полностью открыт, снимающий должен быть равен по силе тому, кто наложил блок. Если окажется слабее, вряд ли что-то получится. Вспомнила о том, что говорил ректор. Тот, кто наложил блок на меня, невероятно силен. Но кто и зачем это сделал? Как бы я хотела все же узнать это! Может, на маму повлияли не так сильно, и декан Байдерн сумеет снять воздействие хотя бы с нее?