– Павлон, заходи!
Я подхватил сумку с листовками и не стал ждать второго приглашения. Едва я оказался в клубном чреве, мой аллергический нос пронзил ядреный дух. Эпицентр газовой атаки. Винегрет, состоящий из дыма дешевого табака, паров ацетона или керосина и свинцового портяночного смрада. Распахнутые окна не спасали. От неожиданности я не удержался и чихнул.
– Будь здоров! Знакомься, это Валерыч. Или гвардии сержант Пряжкин!
– Паша, – я протянул руку коренастому бритому почти под ноль парню с плоским носом и запекшейся ссадиной на левой скуле.
– Валера, – он прижал меня к своей груди словно единоутробного брата, вернувшегося с фронтов после десятилетней разлуки.
Видимо душевный человек. Всегда рад нежданным гостям. Аж кости затрещали.
Вырвавшись из объятий, я бегло оглядел внутреннее пространство клуба. Оно представляло собой одну большую комнату без потолка. В том смысле, что потолок заменяла дощатая крыша, покрытая снаружи рубероидом. Возможно, когда-то потолок был, но впоследствии рухнул и восстановлению не подлежал за ненадобностью. Таким образом, клуб напоминал большой шатер, с купола которого на перекрученном проводе свешивалась лампочка в сорок свечей. В ее свете я разглядел длинный стол, тянувшийся от дверей до противоположной стены, вдоль которого сидело человек двадцать пять деревенских. В основном мужчин, но попалась пара женщин с детьми лет десяти. Одним словом, нормальная корпоративная вечеринка российских фермеров. Все улыбались, а стало быть, наш приезд никого не огорчил. Я тоже улыбнулся, громко поздоровался и пожелал приятного аппетита.
Дальше, как требует протокол, началась процедура представления. Я, вслед за Никитой, пожал руку каждому, по возможности, стараясь запоминать имена. Затем поздравил именинника – Николая Михайловича, мужика лет сорока пяти с порванным ухом и выцветшими белесыми глазами. Мой друг извинился за отсутствие подарка. Наконец, нам с Никитой предложили разделить трапезу и усадили на почетное гостевое место, возле окна, прямо напротив гармониста – крепко спившегося дедка с копной седых волос, добрым взглядом и оттопыренными ушами, напоминавшего Чебурашку. По левую руку от меня оказался рыжеволосый скелет в тельняшке с выколотым на тощем предплечье силуэтом трактора и с блатными татуировками на пальцах в виде перстней. Если я правильно запомнил, звали его Димой-трактористом. Судя по маринованному лицу, он тоже не состоял в обществе трезвости. Далеко не состоял. Как, к слову и большинство присутствующих, в том числе женщины и Никитин однополчанин.