Чарли убрала деньги и посмотрела в сторону ринга, где вставали в стойку следующие боксеры. Какой-то мужчина с всклокоченной бородой принимал ставки. Откуда только зрители берут столько денег, ведь по их грязной поношенной одежде видно, что лишние у них не водятся?
– Приготовься заплатить, и заплатить хорошо, – сказала Чарли, глядя, как бородатый собирает ставки, вздохнула: – Я упускаю самое выгодное время.
– Разве вы не можете оказать Джеку любезность? – раздраженно спросила Ева. – Ведь вы с ним старые друзья.
– Даже старые друзья должны платить, – ответила Чарли.
Ева скривила губы.
– Я вижу, сантименты тут не высоко ценятся.
– Нет, у меня не высоко. – Чарли посмотрела на Джека. – Алмаз, ты ведь это знаешь?
Джек пожал плечами.
– Здесь ничего не изменилось. Но я сейчас на мели, так что, Чарли, буду твоим должником.
Букмекерша усмехнулась.
– Быть у меня в долгу – это верная дорога к неприятностям.
– Я позабочусь, чтобы вам щедро заплатили, – натянуто сказала Ева.
Бюджет «Немезиды» невелик, но, чтобы Джек не оставался в долгу у букмекерши, Ева была готова заплатить из собственного кармана.
– Ночь проходит быстро, так что давайте перейдем к делу, – протянула Чарли. – Обычно я беру оплату вперед, но, учитывая, что Джек – мой давний приятель, я готова подождать. Ради… как это вы сказали? Санти_ментов?
Чарли повела их к выходу.
– Какой прекрасный пример благотворительности, – проворчала Ева себе под нос.
Букмекерша повела их к выходу, заваленому щебнем и всяким строительным мусором, осторожно выбирая, где поставить ногу. Джек и Ева шли за ней, при этом Джек то и дело внимательно смотрел по сторонам.
– Мы можем ей доверять? – тихо спросила Ева.
– Нет, – ответил Джек без колебаний. – Но Чарли лучше всех. Она может достать все, что тебе нужно. И не задает вопросов.
Ева задумалась, что же Чарли доставала Джеку, но вслух сказала:
– Должно быть, полезное качество.
– Я не собираюсь рассказывать ей о «Немезиде». – Джек нахмурился. – Если тебя волнует именно это.
Они вышли со двора, заваленного щебнем и строительным мусором, и двинулись между каких-то ветхих построек.
– Я беспокоюсь за тебя! – прошептала Ева. – Вдруг она выдаст тебя за вознаграждение?
– Единственное, чего Чарли никогда не сделает, это не предаст. – И добавил: – Ну и не убьет.
– О, какое облегчение! – с сарказмом заметила Ева.
Джек покосился на нее краем глаза.
– Значит, ты за меня беспокоилась?
От Евы не укрылась очень слабая, еле различимая нотка надежды в его голосе. Сколько человек на свете вообще когда-нибудь искренне волновались за него? Бóльшую часть своей жизни Далтон был один, ни от кого не зависел. Как бы ни были родители Евы озабочены помощью другим, она всегда знала, что они за нее беспокоятся, любят ее. Любила ли Джека Эдит? Хлопотала ли над его синяками, полученными на боксерском ринге? Или он устало сидел на краю своей кровати и самостоятельно прикладывал компрессы к избитому телу, потому что рядом не было никого, кто бы мог это сделать для него?