Джек прислушался к стихающим голосам стражников. На землю тяжелыми волнами опускались сумерки. Ему хотелось пить, в горле пересохло, губы потрескались, сейчас он бы не отказался даже от жидкого, вонючего пива, которое им давали в тюрьме вместе с кормежкой.
Наконец голосов тюремщиков не стало слышно. Но Джек понимал, что ложный след отвлечет их не надолго. Пора двигаться дальше. Он выбрался из-под куста дрока и посмотрел на небо, чтобы сориентироваться. Милях в четырех к северо-востоку от Данмурской тюрьмы находилась деревня Камбрия, на постоялом дворе которой остановился Рокли.
Джек побежал, пригибаясь к земле. Сегодня ему чертовски повезло, если, конечно, такой человек, как Джек, вообще может считать себя хоть в чем-нибудь везучим. Утром, когда он закончил мыть свою камеру и направился в коридор, где заключенные находятся во время проверки, его остановил проверяющий надзиратель.
– Хорошая новость, Д-три-семь, а?
Джек только молча посмотрел на надзирателя, хорошо помня, что ему запрещается разговаривать.
– Этот толстосум, которого ты пытался убить… как его, Рокуэлл? Рокберн? Говорят, он прибыл в Камбрию и остановился в тамошней гостинице. Небось на охоту приехал. Не представляю, зачем еще джентльмену голубых кровей может понадобиться приезжать в эту дыру. – Надзиратель засмеялся. – Хорошенькая история, а?
Удивляться этой новости у Джека не было времени. Несколько часов между проверкой и дневной работой Далтон потратил, составляя план побега. Рокли проводит бóльшую часть времени в Лондоне. То, что он оказался так близко, было шансом, или судьбой, или, как сказал бы капеллан, провидением. И Джек не собирался упускать такую редкую возможность.
Ночь опустилась на землю темным покрывалом, но Джек видел в отдалении огоньки, и они служили ему ориентиром. Спотыкаясь от усталости, он продолжил путь, не упуская из виду эти огни. По всей видимости, это и есть деревня Камбрия. Последний этап его путешествия в ад.
Он набрел на изрезанную бороздами дорогу, ведущую в деревню, но предпочел держаться от нее на расстоянии, хотя в его поле зрения попала всего одна повозка, громыхавшая на ухабах. Приближаясь к деревне, Джек начал различать очертания построек. Лавки торговцев, церковь, несколько домов на главной улице… но его внимание привлекало только одно здание – постоялый двор, стоящий в конце улицы. Из окон двухэтажного дома лился свет, разгоняя темноту, доносились звуки фортепиано и веселые голоса. Джек не слышал музыки с того дня, как попал в тюрьму, если не считать унылых немелодичных гимнов, которые они пели в тюремной часовне. Ему захотелось с головой окунуться в эти звуки, звуки нормальной жизни. Музыка, сплетни, мелкие обиды, которые могли ранить чьи-то чувства, но не привести к смерти. А все, что происходило в жизни Джека, казалось, вело к смерти.