– Мои родители были миссионерами. – Ева не отводила взгляда от бурлящей толпы в зале. – Они содержали несколько благотворительных организаций здесь, в Лондоне. Для женщин. Для бедных. Таким организациям всегда не хватает средств, и родители часто обходили дома светских дам, выпрашивая деньги.
– И брали с собой вас, – сказал Далтон.
– Вы попали в точку.
Он пожал плечами:
– То же самое делают нищие. Держат при себе трогательного малыша в лохмотьях, который смотрит на прохожих большими грустными глазами. Таким макаром удается собрать больше денег.
У Евы вырвался невеселый смех.
– В этом отношении мы были такими же, как бедные души, которым мы пытались помочь. И у нас это тоже срабатывало. Хотя моя мать всегда считала, что мы могли бы собирать больше, если бы я больше улыбалась богатым дамам. Но у меня никогда не было настроения улыбаться, – прошептала Ева. – Я видела, как они живут, как себя ведут. Вы узнали многое о Рокли, наблюдая за ним, точно так же я наблюдала за теми богатыми женщинами. Они казались такими… скучающими, такими подавленными апатией, что искали, чем бы себя занять.
Сейчас Ева с Далтоном вместе наблюдали за ними – за дамами из высшего общества. Они стояли группками по краям зала или кружились в танце. У одних был скучающий вид. Другие смотрели хищными и осуждающими взглядами.
– Никогда не имел дела с такими женщинами, – пробасил Джек. – И не могу сказать, что об этом жалею.
– Некоторые были порядочными, искренне сочувствовали. Другие – меньше. Как у всех. Но когда тебе приходится постоянно ходить с протянутой рукой и просить помощи, это учит тебя гордости.
– Угу, – буркнул Далтон. – Она по вкусу как хинин.
– Или щелок. – Ева кивнула в сторону бального зала. – Теперь Рокли танцует. Если он не ищет себе жену, то не будет танцевать с одной и той же женщиной дважды.
Рокли, держа в объятиях девушку, легко вел ее по залу в вальсе, а она улыбалась ему с сияющим видом, явно чувствуя, что все остальные девушки ей завидуют. Ева почти ожидала, что моральная нечистота Рокли оставит на белоснежном платье дамы пятна.
– Рокли не хотел, чтобы его окольцевали, – сказал Далтон. – И сомневаюсь, что в этом он изменился.
– Портить девушек гораздо проще, когда у тебя нет жены, – с горечью в голосе произнесла мисс Уоррик.
Они снова замолчали, наблюдая за странными ритуалами чуждой культуры. Но Далтон, по-видимому, хотел знать о Еве больше подробностей.
– Ваши родители… они и сейчас в Лондоне?
– В Африке. Если говорить точнее, в Нигерии, занимаются благими делами.
С месяц назад Ева получила от них письмо, в котором они описывали школу, которую построили при большом содействии местного населения. Сжимая свои локти, она тихо сказала: