– Они засиживаются за карточными столами допоздна, это мешало бы моей работе в «Немезиде». И мне не очень нравится запах сигар.
Рокли и два других джентльмена поспешно вышли из бального зала – казалось, им не терпится погрузиться в мужской мир важных дел.
– Черт! – пробормотала Ева. – Вряд ли в доме сэра Гарольда есть место, откуда мы сможем наблюдать за карточной комнатой.
– Когда Рокли соберется уходить, ему придется снова пройти через бальный зал, – заметил Далтон.
Пусть они не узнают, с кем Рокли говорил в карточной комнате, но, по крайней мере, он не сможет ускользнуть незаметно.
Ева подалась вперед и оперлась локтями о подоконник.
– Вы когда-нибудь думали о какой-то другой работе кроме как сдавать в аренду свою силу?
На лице Далтона на миг появилось задумчивое, почти мечтательное выражение, но оно тут же исчезло.
– Нет. Меня всегда знали как боксера – или на ринге, или на службе у этого вельможи. Вот это, – он поднял кулаки, – всегда ценилось намного выше, чем это. – И Джек постучал себя пальцем по голове.
– Вы слишком высоко ставите не те достоинства, какие следует, – сказала Ева.
Далтон посмотрел на нее с озадаченным видом, как будто она предложила ему платить за кислород.
– Я – это только мои мускулы, и так будет всегда.
Еву вдруг охватил не поддающийся контролю гнев.
– Перестаньте говорить о себе так!
– Не знаю, почему вы так раскипятились, – недоумевал Далтон. – Какая разница, что я о себе думаю? Что это меняет? – Он скрестил руки на груди и уставился на Еву.
И действительно, какая разница? Мисс Уоррик не нашлась что ответить. Дело только в том, что ее это расстроило, причем так сильно, что ей самой не верилось. Похоже, Джек смирился с отведенной ему ролью. Неужели никто не говорил Джеку Далтону, что он может быть кем-то бóльшим, чем наемный головорез? Но у него есть мозги, причем очень неплохие. Просто он давно не давал им работу.
Ева каждый день видела примеры растраченного впустую потенциала. Невозможно, живя в Лондоне, не замечать побирушек, копающихся в отбросах, или мужчин, сидящих на бордюре с протянутой рукой, потому что их сократили с работы. Это всегда ее волновало, но никогда еще так сильно, как взволновал Далтон.
– Просто обидно видеть, когда кто-то не использует свои возможности, – пробурчала Ева.
– Вы в душе миссионер, – лукаво сказал Джек.
Если ему так кажется, она не станет его разубеждать. Лучше так, чем если Далтон будет думать, что ее интерес к его благополучию – не только профессиональный.
Внезапно из-за двери донесся негромкий скрип половиц под ковром – по-видимому, кто-то шел по коридору. Ева и Далтон застыли и переглянулись. Из-под двери просочился свет. Что-то звякнуло. Ключи экономки.