— Не молол бы ты чепуху, Рууди!
А третий из компании, знакомый уже Реммельгасу жидкобородый лесоруб, торопливо поднял с земли вторую бутылку и, спрятав ее в карман, примирительно сказал:
— Да и верно, другого места не найдем, что ли?
Рууди решил незаметно отступить, но стоявший перед ним лесничий взглянул на него в упор и потребовал:
— Погодите уходить! Сперва объясните, что это за разговоры об убийстве лося.
— Это не я… Мне говорили…
— Что говорили?
— Будто лесничий и Нугис убили лося, а когда встретили людей, так соврали, что они ни при чем, что, дескать, браконьеры виноваты. Я-то не знаю, да так говорят…
— Кто говорит?
— Кто?.. Кто же это?.. Вот не помню, ей-богу, не помню. Рихард, — обратился он к самому молодому, — кто же это говорил?
Рихард даже и не взглянул на верзилу.
— Поделом тебе, теперь выпутывайся. Кто-то болтает невесть что, а он разносит, словно старая баба.
Реммельгасу больше ничего не удалось узнать. Люди рассовали по карманам бутылки, карты и закуску и, преследуемые смехом и ядовитыми замечаниями, поплелись куда-то вдоль берега.
Питкасте побелел как бумага, у него даже руки задрожали, и как ни был Реммельгас раздражен сам, он принялся его успокаивать.
— Ну-ну, объездчик, что с вами?
— Нахальство какое! — пробормотал Питкасте. — Теперь вы еще подумаете, что я пустил эти слухи. Нет-нет, не спорьте, конечно, подумаете. Ведь я тогда отпустил такую нехорошую шутку…
Реммельгасу вспомнилось, что тогда, на дороге в Сурру, объездчик действительно бросил намек, за который ему досталось от Осмуса. Но он уже и думать забыл об этом.
Ведь мясо лося давно распродали, а попытки лесничего и особенно Нугиса разыскать браконьеров ни к чему не привели. История уже начала забываться, и вдруг сегодня Реммельгас впервые услышал о том, что его и лесника считают убийцами лося. Впрочем, вряд ли это говорилось всерьез, просто сболтнул человек спьяну, да и все тут.
— Зря вы все принимаете к сердцу, — принялся он опять успокаивать Питкасте. — Поболтают-поболтают, да и перестанут. Довольно об этом думать, пошли работать.
Но Нугис озабоченно покачал головой.
— Нет, сплетни, они живучие и прилипчивые… И вас очернили неспроста: кому-то это нужно.
— Кто же поверит, что я убил лося? Слишком уж это неправдоподобно.
— И не такому еще верили, да выдавали другим за сущую правду!
Реммельгас разогнал столпившихся людей.
— За работу, товарищи, нечего нос вешать.
Он не забыл слов Нугиса. В самом деле, едва ли верзила сам выдумал историю с убийством лося. Нет, он ее услышал от кого-то другого. Обвинение лесничего в убийстве лося означало попытку изгнать его из среды работников лесничества, из среды честных людей вообще… Неужто у него действительно есть враги, которые готовы пойти на все, лишь бы от него избавиться? Вехи мог вытащить Тюур, но мог ли он, такой нелюдим, распустить всюду и везде эту клевету? Нет, один бы он с этим не справился. Значит, ему кто-то помогал…