— Анне ты не трогай, заноза! — серьезно произнес Питкасте.
Эта серьезность не шла к нему: углы рта опустились, морщинки у глаз утратили свою веселость, взгляд потускнел. Но затем в глазах его вновь загорелся хитрый огонек и он снова рассмеялся.
— Анне — та совсем из другого теста. Вы с ней все равно, что чертополох с купальницей, ей-богу!
— Займись тогда своей купальницей и не мешай другим работать, — оборвала его Хельми.
— Она права, Питкасте, — вмешался Осмус, облокотившийся на стол и медленно вертевший в пальцах карандаш. — Сам знаешь, у меня на пункте не бездельничают. Работа должна идти, как часы.
Питкасте вытащил из-под стола табурет, сел и вытянул ноги. Взгляд его упал на красную доску. На прибитом к ней листе изгибались две темные линии: одна шла прямо, а над ней высоко взлетала другая, крутая и ломаная. Над графиком красовалась надпись:
«Мы выполнили план вывозки в 1947/48 году на 112 %, в 1948/49 году дадим не меньше 125 %».
Питкасте указал на плакат.
— Ну как, выполните?
— Я слов на ветер не бросаю.
— А в будущем году снова сто двадцать пять процентов?
— Снова? Что значит «снова»? Советские люди никогда не успокаиваются на достигнутом. Мы должны идти вперед, работать все лучше…
— Объективные причины, разумеется, не в счет?
— Объективных причин не существует. Мой лесопункт при всех условиях свой годовой план выполнит. В следующем сезоне будем добиваться по меньшей мере ста тридцати процентов.
Питкасте усмехнулся. Эта усмешка вызвала у Осмуса раздражение. Он знал Питкасте и понимал, что раз долговязый объездчик усмехается вот так криво, уголком рта, то это неспроста. Значит, жди подвоха или розыгрыша. На это он был мастер. Будь он так же усерден на работе, то его бы не сместили, а в Туликсааре не прислали бы на его место нового лесничего, и все было бы намного проще, чем теперь.
Объездчик, по-видимому, угадал мысли Осмуса. Откинув голову, он щелкнул по своему большому кадыку и спросил:
— Имеешь?
Осмус бросил быстрый взгляд на Киркму.
— Не бойся, ей не впервые видеть, как я закладываю.
— В служебное время, на работе… — проворчал Осмус, доставая, однако, из ящика стола бутылку и наполняя стакан.
— Давай сперва ты.
— Не хочу…
Питкасте опрокинул в глотку стакан так ловко, что его кадык даже не дрогнул.
— А теперь скажи, чего ты скалился? — нетерпеливо спросил Осмус.
— Это верно, скалился. Скалился, а про себя думал: «Объективные причины-то бывают разные: одни и впрямь мешают идти вперед и снижают показатели, но есть ведь и такие, что помогают выполнять план. О первых говорят много, а о вторых что-то умалчивают».