— Сложную ты сегодня разводишь философию…
— А вот я тебе задам вопрос, и все станет проще простого. Скажи, не существует ли объективных причин, которые помогают Куллиарускому лесопункту выполнять план в ускоренном порядке?
Осмус махнул рукой, а Хельми пренебрежительно бросила:
— Питкасте уже пьян.
— Ого, чертополох-то наш ожил!.. Ну ладно, скажу вам, что знаю… Только окно бы не мешало опять открыть, чтоб в случае чего смыться.
Он вынул из кармана папиросы, неторопливо выбрал одну и принялся чиркать спичкой.
— Сегодня я был у нового лесничего.
— Ну! — Осмус насторожился.
— Хороший человек, и, вроде меня, холост.
— Только в этом и сходство, — донеслось от маленького стола.
— Ты его видела?
— Его — нет, но зато тебя — не раз…
Осмус выглянул в окно. С узкоколейки донеслось пыхтение паровоза. Ветер утих, вечернее небо пылало, словно охваченное пожаром, — наверно, ночью подморозит… И то ладно. Глядишь, на час-другой и прихватит дорогу. Ранняя оттепель, видно, удержится, зато лето по народным приметам обещает быть холодноватым, а зима — снежной. Не дай бог пережить вторую такую зиму, как нынешняя… А Питкасте, знать, заметил, что в бутылке еще осталась водка, вот и старается сделать слона из мухи, напустить туману.
Питкасте закинул ногу на ногу.
— Позвал меня лесничий к себе. По делу.
— И усадил тебя за твой бывший стол? Вот было радости-то!
По-видимому, Киркма своим замечанием угодила не в бровь, а в глаз. Питкасте перестал улыбаться и долго молчал, глядя исподлобья и пожевывая папиросу.
— Не воображай! — произнес он наконец и стукнул ногой. — Чем плохо в объездчиках? Хлопот-то в тысячу раз меньше, чем у лесничего. А я ведь был только временно исполняющим обязанности.
— Ну, каков он? — как бы невзначай, между делом спросил Осмус, не очень искусно скрывая свой интерес.
— Тихий, спокойный человек. Но его слова заставили меня подумать о тебе, Осмус.
— Почему же именно обо мне?
— Он спросил у меня: отчего все прежние лесосеки отмерялись в лесничествах Ээсниду, Кюдема и Кулли, обязательно около железной дороги или около шоссе…
— Просто лес там старше.
— Он, видно, держится иного мнения. Удивлялся, что до сих пор не снят лес на большинстве делянок, которые уже замерены в дальних уголках Сурру, Пую и Ээсниду.
— План лесопункта выполнен.
— Уж об этом-то я сказал.
— А он?
Питкасте сдул с брюк пепел, осыпавшийся с папиросы.
— Он? Он не стал спорить. Он знай спрашивал, допытывался, слушал. Без раздражения, не горячась, так, будто все это его не интересует, будто любопытствует он только потому, что случайно оказался лесничим… А когда я собрался уходить, он сказал, что в ближайшие дни отправится в Сурру.