Старик саркастически закашлялся.
– Да, да, эти слова повторяют все у нас! Едва ребенок начнет говорить, как он уже твердит о спине огромного дракона, на которую похож этот залив. Запомни, Такэно, затверженные истины подобны крепким глухим стенам, – они защищают от опасностей внешнего мира, но они же не дают нам выйти в этот мир.
– Через стену можно перелезть, уважаемый дедушка Сэн, или сделать в ней ворота, – возразил Такэно.
Старик засмеялся.
– Отчего же ты не перелез через стену, Такэно? Ты бы увидел тогда, что сравнивать скалы и камни залива с гребнем спины дракона – значит, принижать их. Каждый из этих камней неповторим и прекрасен, каждый из них имеет свою душу. Можно всю жизнь смотреть на один единственный камень, изо дня в день, – и если через пятьдесят лет ты поймешь хотя бы тысячную часть того, что составляет его душу, считай, что ты не напрасно жил на свете.
Мальчик согласно кивал головой, краем глаза наблюдая за рыбацкими лодками, распустившими паруса на большой воде океана.
Сэн проследил направление взгляда Такэно.
– Сегодня рыба лучше ловится в океане, – пробормотал старик. – Лодки вышли из бухты.
– Течение переменилось, – пояснил мальчик и вновь спохватился, что нарушил правила вежливости, ибо подобное высказывание предполагало неосведомленность собеседника и возвеличивание собственного ума. Даже среди равных это было неучтиво, а уж тем более не допускалось в разговоре со старшими.
Но старику понравилась дерзость мальчишки. Сэн хихикнул и дернул Такэно за полу длинной полотняной куртки.
– Тебе не терпится высказать свои мысли, мальчик? Тебе трудно придется с людьми. Гармонию нашего маленького мирка легко разрушить всего одним неосторожным словом. Однако рано или поздно тебе придется сделать выбор: либо подчиниться этому мирку и соблюдать все его законы, либо восстать против него. Ты испугался, Такэно? Для того чтобы перелезть через стену нужна, оказывается, храбрость, а?
– Да, уважаемый дедушка Сэн, – низко поклонился мальчик старику, подумав, что в деревне, видимо, не зря относятся к Сэну с подозрением.
– Течение переменилось, – повторил старик, и лицо его стало очень серьезным. – А мне всю ночь не спалось, и сейчас мучает беспокойство. Ты не замечаешь ничего необычного, Такэно?
Мальчик внимательно оглядел залив, берег, прислушался к шуму прибоя, подставил щеку ветру и взглянул на небо.
– Нет, дедушка Сэн.
– День сегодня ясный и тихий, ветер совсем легкий, безобидный, на горизонте не видно ни облачка; нигде нет никаких тревожных признаков, – так ты сказал бы, мальчик, если бы не побоялся в третий раз за утро нарушить приличия в беседе со стариком. Ты прав, наши зрение, осязание и слух не дают сегодня повода для тревоги. Однако есть еще внутреннее чувство, а оно острее, чем внешние ощущения. Я говорил об этом нашим рыбакам, когда они на рассвете готовились выйти в море. Надо мною посмеялись. Невзирая на уважение к моим сединам, надо мной часто смеются, Такэно.