людей кормит. И мы у ней иждивенцы, – недовольно махнул рукой он вслед Марии.
– Папа, а деревья кто кормит? – спросил Борька.
– Тоже земля, сынок.
– Значит, и яблоки выкормила земля, да?
– Оно и есть, что земля, – с ворчливой убежденностью расстроено сказал Павел, – а ты как
думал?
– И я так думал, – соврал Борька, – только хотел у тебя спросить.
*
Ночью Борьке снился страшный сон. Будто баба Мария нагрузила полную тележку яблок,
собранных с деревьев, посаженных Старшиной на ее земле. А этот Старшина, без рубашки и
майки, в одних брюках, потный и жирный, как поросенок, кричал и ругался, пытаясь
завернуть тележку к себе во двор, и грозился, грозился… Но баба Мария молча окинула его
смеющимися глазами и показала на кучу гнилой картошки у его ног. И тут Старшина увидел
изжаренные на рыбьем жиру картофельные оладьи, отшатнулся и вдруг уменьшился,
превратясь в маленького гномика. Гномик опустился на четвереньки и, хныча, нехотя полез к
отбросам картошки выискивать еще пригодный в пищу «продукт»…
Утро стерло из памяти весь этот сон, но тяжелое чувство чего-то пережитого угнетало
Борьку. Ему было тоскливо и одиноко. Досадно, что поссорился с ребятами. А с другой
стороны, виноваты сами же – недогадливые. Ведь он понарошку с ними, а они!.. – рассуждал
он, направляясь по тропинке к озеру, где вчера под корягой оставил коробку с конструктором,
подаренную бабушкой Марией. «Теперь с Наташей придется мириться по-настоящему, иначе
и разговаривать не станет. Не то, что с Косточкой – как мужчина с мужчиной. По рукам – и
порядок! А у нее ведь придется просить прощения!» – Борька скривился, будто разжевал
горошины аскорбиновой, которые мама каждое утро вкладывала ему в рот.
Потом вспомнилось, что было три дня назад, до ссоры с ребятами…
Борька затевал одно представление. Наташа стояла в сторонке, наблюдая за его
действиями, видимо, пыталась определить, чем закончится то, что придумал Борька. Вообще-
то, Наташа ему нравилась, с ней интересно было играть в любые игры, даже самые смелые. И
умная. Пожалуй, даже слишком. Прежде, чем согласиться на игру, подумает и прикинет, как
взрослая. Но жаль, что не пацан. Было бы еще лучше! Хотя Борьке льстил Наташин интерес к
нему, при ней он чувствовал себя мужчиной. И знал, что ее привлекало в нем: во-первых, он
придумщик, во-вторых, никогда не повторялся.
На этот раз объектом шутки стал Плутон. Ему, дворовому псу, пришлось пережить
небольшое изменение своего собачьего облика…
Серьезно и невозмутимо, кряхтя от напряжения, Борька работал. Вначале, стянув с веревки
бабы Марии фартук, он прикрыл им спину упирающегося Плутона. Завязал у него на животе