Хмуря девичьи бровки с трудом им написал кто я и откуда, выдумывая на ходу историю. Но оказывается зря старался, когда бригадир туземцев, взял мою писанину, то я так понял с русской грамматикой он не в ладах и дал мне понять, что ничего не понял.
С трудом, он жестами объяснил мне, что им надо кочевать дальше. А я жестами попросил мне продать в дорогу оленину, суя ему в руки рубли. В ответ тот отрицательно и энергично замахал руками, и мне выделили огромные куски вяленного и варенного мяса, завернутые в фольгу.
Стоя на краю небольшого водоема, я взглядом провожал, уходящее стадо оленей, вздохнув и поправив лямки рюкзака двинулся дальше по направлению к дельте реки.
К устью вышел на третьи сутки. Мясо, что дали мне в дорогу оленеводы почти закончилось, остались небольшие куски копченностей. В первую очередь ел варенную оленину, а копченную оставлял на потом.
Набрал воды и не долго думая пошел вверх по реке, благо солнце все еще было в зените. Смотрю уже ближе к вечеру появились хвойные деревья, ели и пихта.
Это хорошо, если идти дальше по реке, можно нарваться на жилой поселок, а там у каждого есть моторка, за деньги меня всегда довезут до поселка, где ходит большой водный транспорт, а там и до города недалеко.
Настроение у меня поднялось и я решил на ужин наловить себе рыбки и сварить уху.
Выломал не толстый кусок ветки и прикрутил изолентой к нему катушку с леской, закрепил на конце кольцо и продев леску через него, снарядил ее блесной.
Рыбачить я любил, в свое время с отцом в выходные дни ездили на озеро ловить рыбу. Батя меня и приучил к рыбной ловле. Поэтому знаю с какого конца подходить к удочке и как ее снарядить.
Первый заброс был пустой, но я не отчаивался. Только на пятый, кто-то крупный схватил блесну, это был трехкилограммовый судак.
Мне пожалуй на ужин хватило бы одной этой рыбины, но захваченный азартом, я раз за разом кидал блесну в реку, выхватывая каждый раз приличную рыбину.
Остановился только тогда, когда очередная рыбина, в своем неистовстве допрыгнуть до воды, не стала бить меня по ногам. Рыбы наловил очень много и сразу понял, я столько не съем и поэтому лихорадочно стал кидать еще живую рыбу обратно в Енисей. Но задохнувшейся рыбы еще оставалось много.
Поставил на огонь котелок и когда вода вскипела, закинул в нее самую большую рыбу, предварительно распотрошив ее.
Остальную рыбу завернув в фольгу, доставшуюся от оленеводов, кинул в костер печься. Засыпая в спальном мешке, я с надеждой думал, что удочка есть, пока найду людей, с голода не умру.
Встал утром, по реке еще стелился туман. Потухший костер не стал разжигать, умывшись, позавтракал холодной ухой. А испеченную рыбу не стал трогать, только нарвав широкие листья травы завернул в нее фольгу с судаком и кинул в рюкзак, в обед доем, если не испортиться.