Зная все привычки и характер своего подчиненного и друга, Смирнов тяжко вздохнул и показав тому на кресло, приглашая того садиться, спросил
— Игорь, чем обрадуешь или огорчишь?
Тот не долго думая, выложил перед ним все недавно сделанные фотографии и лазерный диск.
— Много нарыть не удалось, Вить. Поверь, я знаю и понимаю, каково тебе, но мы перерыли все и всех, следов твоего Женьки не нашли. Но зато нашли человека, пользовавшейся карточкой твоего сына и этот же человек сделал недавний последний звонок из телефона-автомата твоей жене, из Красноярска, его зафиксировали камеры наблюдения в супермаркете и камера направленная на телефон-автомат. К сожалению все перерыли, но адреса проживания не нашли. И по этому поводу у меня есть небольшое предложение. Преступник или преступница, почему-то оставила на карточке остаток и не все потратила. Я так думаю, что хочет еще раз воспользоваться. А что если мы будем закидывать, якобы ежемесячные проценты на карточку, ну к примеру десять тысяч рублей, большая сумма может вызвать подозрение, а тут нормально будет. Им наверняка будет жалко выкидывать такую карточку и когда они воспользуются ей еще раз, то мы будем уже во всеоружии.
Ну как план?
Генеральный директор *Стройкоминвеста* взял в руки фотографию и посмотрел на нее. На ней была запечатлена, улыбающаяся очень красивая девушка с золотистыми волосами и двумя изумрудными глазами….
Вы когда-нибудь видели, когда плачет седой, как лунь старик. Вот и я в первый раз увидел, когда мы стали прощаться с егерем. Дед прислонился к моему плечу и причитал как старая бабка
— На кого ты меня бросаешь дочка — всхлипывал он — как я тут без тебя! Что я тут один делать буду!
А я стою, как дурак растерявшись и не знаю, что ему сказать и как его утешить.
Только все гладил его спину и приговаривал
— Ну будет, будет тебе деда. Что ты со мной прощаешься, как хоронишь. Не навсегда же я уезжаю, только временно. Мы с тобой еще поохотимся вместе!
А на улице уже сигналил, подъехавший Олег и я поцеловав потерянного деда в щечку, подхватив свой чемодан на колесиках побежал к уазику. Деду сказал, чтобы не выходил меня провожать, а то и так он своими причитаниями из меня всю душу вынул.
Сердце и так разрывалось от боли. На улице стояла середина мая, но здесь в сибири в предутренние часы, было еще довольно прохладно. А я был в легкой куртке.
Пришлось в машине на ходу доставать свое кашемировое пальто и переодеваться. Вот не люблю я такую неустойчивую погоду. Не поймешь, как одеваться. Днем жара стоит, хоть в рубашке ходи, а утром от холода зуб на зуб не попадает.