Ах, моя маленькая принцесса, все они ждут, что ты будешь плакать и выходить из себя, но не делай этого. Держи высоко свою прекрасную головку, как подобает настоящей принцессе. Не будь одной из них, моя дорогая.
Дом был полон Бержеронов из Сент-Терезы и Монтамбо из Ливингстона. Анжелика впервые увидела некоторых своих дедушек, бабушек, тетей и дядей.
Что же мне делать, папа?
Они хорошие люди, моя дорогая, ответил Арман. Но они тебе не подходят. Ты настолько выше их, что они не могут тебя увидеть по-настоящему. Но однажды, когда ты будешь постарше, это случится. Они фермеры и рабочие и всегда останутся ими, а ты в один прекрасный день будешь прогуливаться с королями.
Папа, Папа, а про другое? Я хочу спросить доктора Саутуорта.
Тише, мой ангел. Не сейчас. Не думай об этом. Еще не время. А теперь быстро. Подними голову. Все на тебя смотрят.
- Это нехорошо, Моника, - прошептала Антуанетта. - Ребенок и слезинки не уронил. Это странно.
- Я знаю, - ответила Моника. - Доктор считает, что у нее что-то вроде шока.
- Но она только что улыбалась, - сказала Антуанетта. - Я сама видела. Она смотрела вниз, на свои руки, и улыбалась. Я тебе говорю, это неестественно. В конце концов, он ее отец.
- Да, - ответила Моника и приложила к глазам нарядный кружевной платок.
- Бедная моя сестра, - сказала Антуанетта. - Что-то я разболталась. Идем. Я приготовлю тебе чашечку горячего чая.
Анжелика не заплакала ни разу в те три дня, что тело Армана было выставлено в гостиной. И всякий раз, как открывалась дверь в прихожую и до нее доносился запах развешанных там цветов, перевязанных пурпурной лентой, она улыбалась.
Ну, разве это не самое смешное, что ты когда-нибудь видела? спрашивал Арман. В действительности весь ритуал похорон смешон. Языческий спектакль, я бы сказал. Ты знаешь, что когда умирает ребенок, они вешают на дверь букеты цветов, перевязанные белой лентой. Предполагается, что это символизирует чистоту или что-то вроде этого. Ну, а моя - пурпурного цвета. Ты можешь сделать из этого свои выводы.
Анжелика уставилась на свои руки и захихикала.
- Анжелика!
- Да, маман?
- Пожалуйста, пойди в свою комнату.
- Да, маман.
- Осторожней, Моника, - сказал доктор Бенджамин Саутуорт. - Ребенок достаточно настрадался.
Моника Бержерон потащила его в кухню, где они могли остаться наедине. Закрыв дверь, она повернулась к нему.
- Я хочу, чтобы вы ушли из моего дома, - холодно сказала она. - Прямо сейчас. Вам здесь нечего делать и никто не просил вас объяснять мне, как разговаривать с собственным ребенком.