Эти слова задели Фила за живое, ему хотелось ударить кулаком по столу и воскликнуть: «Доколе? Доколе ты будешь меня испытывать, Антонио Гауди?». В бессильном исступлении он только молча сжал кулаки. Соревнование с Гауди, которое отец передал ему вместе с генами, должно быть, будет длиться всю его жизнь.
Немного остыв, Трентер стал обдумывать услышанное от заказчика. С одной стороны, запрос Кэддена был не из легких. Спроектировать что-то столь же оригинальное, как архитектор, живший век назад, было сложно потому, что мир изменился, а с ним и мода, и строительные материалы, и методы строительства. С другой стороны Фил чувствовал, что должен принять этот вызов и вступить в противостояние с умершим, но оставшимся в памяти человеком. Он обязан справиться и победить в этой неравной борьбе, ведь за ним – современные знания, опыт строительства одного из уникальных сооружений двадцать первого века. Он не отступит, как тогда, в Дубае он будет двигаться только вперед.
Фил снова подумал о времени, проведенном на строительстве Бурдж-Халифа. Начало строительства было оптимистичным, но чем выше росла башня, тем больше проблем приходилось решать. В пустыне, открытой всем ветрам и песчаным бурям, строить здание высотой чуть ли не в километр было опасно. Нельзя было строить башню единой высоты и единой формы, потому что тогда конструкция была бы очень хрупкой, и сильный ветер мог сломать ее, потому что колебания стали бы слишком значительными. Поэтому здание, выглядящее таким гармоничным, построено ассиметрично. Немало проблем было и с внешними панелями. Стекло, из которого они изготавливались, должно было отражать тепло, ведь в Дубае всегда жарко, но пропускать свет и быть водо-, ветро– и пыленепроницаемым. «Да, что ни говоря, строительство чего-то экстраординарного – очень непростая задача. А вдруг я не справлюсь?» – страшная мысль закралась в сознание Фила и стала разъедать его, будто соль, брошенная на лед. – Да кто я такой, чтобы тягаться с великим Гауди?..»
– Фил, дружище, ты готов? – голос Габриэля заставил вернуться в съемочный павильон. – Он здесь, можно начинать.
Архитектор поднялся, взглянул на оживленного друга и сделал несколько шагов в указанном им направлении: «Вперед, у тебя все получается!»
Презрение. Чувство благоразумного человека по отношению к врагу, слишком опасному для того, чтобы противиться ему открыто.
Селеста включила телевизор и отправилась в ванную. Вот такая у нее была привычка заставлять телевизор создавать иллюзию присутствия людей в доме. Иногда она страшилась своего одиночества. Так грустно осознавать, что рядом с тобой нет никого, кому ты доверяешь и готова рассказать обо всем. Телевизор заменял Селесте собеседника, в котором она остро нуждалась именно сейчас, когда ее любимого брата Джеймса не было рядом, а она вернулась в Рим и чувствовала себя нестерпимо одинокой.