– Вот видите? – спросила Алиса. – Быть среди друзей – лучшее лекарство для вас обоих.
Ева подумала о том, что впервые за несколько недель она уловила знакомый блеск в глазах Пабло. Среди этих людей, любивших его и признававших его талант, он чувствовал себя как дома. Ева не сомневалась, что теперь он наконец исцелится от болезненных воспоминаний.
В тот момент, когда она подумала об этом, в гостиную вошел Гийом Аполлинер.
– О Господи, – пробормотала Алиса, увидев поэта. – Наверное, я была слишком поспешна в своих выводах. Я не знала, что он придет сегодня вечером.
– Пабло тоже не знал, – отозвалась Ева.
Когда мужчины увидели друг друга, то начали безмолвный танец; оба были преисполнены гордости и бравады, что не предвещало ничего хорошего. Они не разговаривали после кражи «Моны Лизы», и теперь их друзья могли наблюдать, что из этого получится.
– Аполлинер, – наконец произнес Пикассо с коротким кивком, когда стало ясно, что они больше не могут избегать друг друга.
– Пикассо, – кивнул тот в ответ.
Ева чувствовала растущее напряжение. Она хотела подать знак Пикассо, но Алиса осторожно удержала ее руку.
– Пусть разбираются сами, дорогая. Эту рану не исцелишь без прижигания, а оно бывает болезненным.
Мужчины обменялись лишь несколькими фразами, и Ева готова была отдать что угодно, лишь бы услышать их разговор, но шум в многолюдной гостиной был слишком громким. Когда Пикассо направился к Гертруде через комнату, оставив Аполлинера в одиночестве, у Евы появилась идея.
– Ага, – Алиса тихо рассмеялась. – Я вижу, как у вас в голове вращаются маленькие шестеренки. Собираетесь выступить в роли миротворца, не так ли?
– Пабло тоскует по нему, Алиса. Я знаю это. Мы вернулись в Париж, чтобы он мог забыть о своих бедах, но часть его боли вызвана разрывом с Аполлинером.
– В этом есть смысл.
– Но он до сих пор кажется мне слишком неприступным. Я так любила его стихи! У меня подгибаются колени даже от мысли о разговоре с ним. Вы присоединитесь к мне, чтобы я почувствовала себя более уверенно?
– Разумеется.
Аполлинер обнял Алису, а потом пожал руку Еве.
– О, я помню вас. Находчивая костюмерша, неравнодушная к поэзии, – дружелюбно произнес он. – Я слышал о вашей маленькой эскападе в роли гейши. Рад видеть вас снова.
– Я вас тоже, мсье Аполлинер.
– Называйте меня Апо, как делают мои друзья. Насколько я понимаю, вы теперь вместе с Пикассо?
– Мы обручены.
Он удивленно приподнял брови.
– Тогда примите мои поздравления. Надеюсь, вы окажете на него благотворное влияние, и он станет не таким суровым – по крайней мере, с виду.