– Мсье Апо, во вторник я собираюсь утроить небольшой ланч, чтобы отметить наше возвращение в Париж, – сказала Ева, оставив последние слова поэта без внимания. – Все будут рады, если вы тоже придете к нам. Правда, Алиса?
– Ну и ну, – Аполлинер нахмурился. – Не думаю, что Пикассо будет особенно рад, с учетом обстоятельств.
– Нет-нет, он обрадуется. Кроме того, вы будете моим личным гостем.
– Мило и смело, – отозвался Аполлинер. – Должен признаться, у меня возникает искушение.
– Мы с Гертрудой определенно будем рады вашему обществу, – добавила Алиса.
– Значит, решено, – жизнерадостно заключила Ева. – Ну, или почти решено. Мсье Апо, сейчас друзья нужны Пабло больше, чем когда-либо раньше, даже если он еще не вполне понимает это.
– А вы собираетесь позаботиться о том, чтобы он получал все необходимое.
– Можете считать, что так, – заверила Ева.
По возвращении домой Ева быстро отправилась в постель и ждала там Пикассо, пока он раздевался.
– Ты хорошо провел время сегодня вечером? – спросила она.
– Приятно было встретиться со старыми знакомыми.
– Даже с Аполлинером?
– Я вряд ли мог избежать встречи с ним, особенно с его-то ростом!
Хотя его голос звучал нейтрально, Еве показалось, что она уловила намек на нежность. Нужно было использовать удобный момент.
– Я пригласила его на ланч во вторник. Надеюсь, ты не будешь возражать. Алиса и Гертруда тоже придут.
На какое-то мгновение Еве показалось, что Пикассо готов обрушиться на нее с упреками за двойную игру. Он по-прежнему был сам не свой после смерти Фрики. Ева задержала дыхание в наступившей тишине. Пикассо молча вышел из спальни и вернулся с блокнотом для эскизов и угольным карандашом. Ева промолчала, когда он откинул одеяло и увидел ее обнаженной.
– Когда они придут?
– В час дня.
Пикассо уселся со скрещенными ногами у подножия кровати и начал рисовать. Она старалась лежать неподвижно, но это было трудно под его напряженным взглядом, перемещавшимся взад-вперед, от нее к бумаге и обратно. Она наблюдала, как он набрасывает контуры и заштриховывает их, пока не увидела силуэт женщины, обретавший на листе бумаги форму. Впервые за несколько недель она ощутила истинную близость между ними.
– Подними руки над головой на подушке. Это придаст лучшую форму прекрасным изгибам твоего тела.
Ева сделала, как он попросил; вскоре Пикассо отложил блокнот и приблизился к ней. Она заметила, что он изобразил ее в классической традиции, без каких-либо намеков на кубизм.
– Не знаю, почему я раньше не настаивал, чтобы ты позировала для меня. Твое тело вдохновляет моментально.