Пикассо был таким же привлекательным, и в сочном желтом свете газовых ламп он казался еще более экзотичным, с большими угольно-черными глазами и загадочной полуулыбкой.
В отличие от их прошлой встречи, сегодня вечером Пикассо выглядел совершенно уверенным в себе знаменитым художником. На нем были отутюженные черные брюки, черный свитер, плотно облегавший его широкую грудь и спину, и начищенные черные туфли. Непокорная прядь волос, падавшая на лоб, была единственным фрагментом, подчеркивающим его темперамент и непредсказуемость.
– Очень приятно, мсье Пикассо, – игриво произнесла Мистангет.
Когда она протянула ему тонкую руку, широкий рукав кимоно скользнул вниз, обнажив изящное бледное предплечье. Ева не верила, что человек имеет право быть таким красивым.
– Что за ерунду вы носите? – с преувеличенным раздражением поинтересовался Оллер. – Нельзя принимать гостей в ночном халате. Мсье Пикассо, мсье Аполлинер, мсье Пишо, примите мои извинения. Очевидно, наша звезда…
– Я подгоняла для нее новый сценический костюм, – выпалила Ева, услышав свой голос как будто со стороны, как будто это говорил другой человек.
Пока Оллер хмуро смотрел на нее, в комнате повисла зловещая тишина.
– Костюм? Это?
– Да, для номера гейши, над которым я работаю, – с непринужденной улыбкой ответила Мистангет, умело воспользовавшись паузой.
Ева почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, и отступила назад, наткнувшись на гримерный столик. Она услышала звон бутылок за спиной и снова ухватилась за крышку стола, чтобы ничего не упало.
– Неплохая творческая идея, – наконец провозгласил Оллер. Он крепче сжал сигару в зубах и широко улыбнулся.
Наконец Ева встретилась взглядом с Пикассо, стоявшим на другом конце комнаты. Все разговоры о номере гейши сразу же отступили на задний план; она смотрела, как Пикассо приближается к ней.
– Итак, мы снова встретились, – сказал он с соблазнительной полуулыбкой, от которой у нее едва не подкосились ноги. – Это явно судьба.
– Но мы на самом деле так и не познакомились, ведь так?
– С моей стороны было большой ошибкой не поинтересоваться вашим именем.
– Меня зовут Марсель.
– А я Пикассо.
– Да, я знаю, – сказала она и улыбнулась неуместности своего ответа.
– Но знаете ли вы, мадемуазель, что я собираюсь написать ваш портрет?
– В самом деле? – смущенно спросила Ева, пока остальные продолжали беседовать и смеяться, что служило прикрытием для их тихого разговора. Смелое заявление Пикассо выбило ее из равновесия, и девушка изо всех сил старалась не показывать виду.
– Определенно, это так.
– И когда это может случиться, мсье Пикассо? – Ева сдержала улыбку, внезапно начиная получать удовольствие от невинного флирта.