Ева на мгновение задумалась, а потом решительно сняла кимоно с вешалки.
– Что ты делаешь? – удивленно спросила Сильветта, когда Ева начала раздеваться.
– Я не могу допустить, чтобы Мистангет попала в беду. Теперь я понимаю, что страсть иногда заставляет человека совершать глупости.
Когда помощник режиссера объявил пятиминутную готовность, Мадо повернулась на вращающемся табурете и недоуменно уставилась на Еву.
– Ты серьезно? – воскликнула она, держа в руке тюбик с помадой. – Этого не может быть!
– Чем я еще могу ей помочь? – Ева взяла парик гейши с гримерного столика Мистангет. – Она моя подруга.
– Что-то я сомневаюсь, – ответила Мадо. – Мистангет привыкла использовать людей.
– Разве мы все не используем друг друга в той или иной степени? – возразила Сильветта.
– Вас обеих уволят за такую выходку.
– Или Ева станет героиней, – парировала Сильветта.
– Вы сильно рискуете. Ведь неизвестно, что из всего этого получится, – настаивала Мадо.
– Помоги мне загримироваться, – обратилась Ева к Сильветте.
– Вы совсем спятили. Не хочу иметь с этим ничего общего. Ради всего святого, ты же швея, а не актриса!
– Большое спасибо, мадемуазель Минти, но, как известно, я теперь первая помощница костюмера, – с вызовом ответила Ева, блеснув глазами. Они обменялись улыбками с Сильветтой, а потом подруга усадила ее на табурет рядом с Мадо.
– Ты правда уверена?
– Как я могу быть уверена? – шепотом отозвалась Ева.
– Ну, ладно, попробуй.
Танцовщицы в ярких костюмах собрались у них за спиной и начали перешептываться, когда поняли, что происходит. Это казалось настоящим безрассудством, и Ева подумала о том, как бы ей не застыть от страха перед публикой. Но потом, пока Сильветта пудрила ей лицо, придавая коже жемчужный оттенок, ей пришло в голову, что в Париже нет никакой Евы. Ее звали Марсель Умбер, а благодаря гриму и кимоно она была ни той, ни другой.
– Ты и впрямь стала похожа на Мистангет, – сказала гибкая светловолосая танцовщица по имени Паулина, пока Сильветта наносила блестящую алую помаду, завершавшую сценический образ.
– Но это добром не кончится, – заявила Мадо и, надувшись, повернулась к своему зеркалу.
– Ты уверена, что Мистангет здесь нет? – спросила Ева. – Может, кто-нибудь поищет ее?
Ее сердце колотилось, и с каждой секундой становилось все труднее разобраться, была ли идея заменить Мистангет удачной. Танцовщицы начали делать ставки по пятьдесят сантимов на то, как быстро Еву застигнут с поличным и уволят за неслыханный проступок.
– Мадам Люто снесет вам головы, если узнает об этом, – сухо заметила Мадо, продолжавшая красить губы.