Я обвела наш сидячий вагон взглядом, вздохнула и уставилась в окно. Все подружки по парам и дальше по тексту песни… Нет, сидели они как раз все со мной — сегодня все спешили на праздник и мест лишних в вагоне не было вообще, Светке даже пришлось к Алару на колени сесть. Макс Линке тоже предлагал свои колени в безвозмездное пользование и если бы он так многообещающе не лыбился при этом, она б наверняка согласилась… В общем, так я и просидела всю дорогу глядя в окошечко переполненного душного вагона, мечтая вновь оказаться на свежем воздухе и покататься на акене. Рыр такая лапочка и умничка. Лучше всех! Я вспомнила вчерашний день, когда мы с Ангелиной под предвадительством Дубко полетели сначала к реке Арройе и Рырчек нес меня над самой поверхностью, позволяя моим ступням, обутым в простые салатовые сандалии, погрузиться в воду, поднимая целые снопы сияющих на солнце брызг, а сержант ругался, боясь что я грохнусь в воду. Потом мы долго кружили над лесом между Аминатолем и Зоханом. Линка устала, а я никак не могла расстаться со зверем и настаивала на "покататься еще чуть-чуть". Но, в конце концов, и Дубко не выдержал, разрешил нам с Линой на акенах до дома долететь, а потом — улетел вместе с ними, ответив на мое желание еще раз увидеться с Рырчеком нечто невнятное, но к моему глубочайшему сожалению отрицательное…
Решено, как закончу Высшую школу — пойду работать в Стражи!
— Выходим, — кто-то не очень вежливо пихнул меня в сторону выхода и через минуту я уже стояла на оживленной вокзальной площади столицы, которую мы, впрочем, вскоре покинули…
К вечеру у меня все еще было море планов, очень мало финансов, и ноющая под боком Линка. Света и ее компания давно нас покинула, оставив меня с подружкой на попечении Макса. Спасибо, хоть он молчал — только время от времени хмыкал, тащась следом за нами. А уж когда обессилевшая Ангелина, таки схватилась за его руку и буквально повисла на нем, и вовсе стал кидать на меня добродушные взгляды — мол, ты такая хорошая, гуляй-гуляй деточка…
Начало темнеть и мы не сговариваясь покинули Королевский парк, в котором в силу традиций почти не было фонарей и ночью царила непроглядная тьма, разгоняемая лишь два раза в год — в начале октября, во время цветения меанов, надо будет, кстати, выбраться и посмотреть на это чудо, и зимой, в канун Нового года, когда начинали цвести снежные лилии, символ настоящей любви. По легенде, если сорванная лилия, от природы имеющая невзрачный серый цвет, в руках двух молодых людей вспыхивала искрящимся серебром, значит их любовь истинная. Поэтому в канун праздника на несчастные цветочки начиналась настоящая охота — молодых людей, желающих доказать свою любовь, было очень много, и если бы королевские маги не поддерживали популяцию снежных лилий искусственно, они б давно исчезли с лица Фэрэя.