На следующий день после битвы под Вязьмой пошел первый снег. Это дополнительно ухудшило положение Великой армии. К тому же поражение лучших французских корпусов под Вязьмой подорвало моральный дух в наполеоновских войсках. Считается, что с этого момента их отход превратился из вынужденного тактического маневра в катастрофическое отступление. Ней в письме к начальнику Главного штаба маршалу Бертье отмечал: «Почти только одна итальянская королевская гвардия шла еще в должном порядке, остальные упали духом и изнеможены от усталости. Масса людей бредет в одиночку в страшном беспорядке и большей частью без оружия… Без преувеличения, по всей дороге плелись около 4 000 человек от всех полков Великой армии, и не было никакой возможности заставить их идти вместе».
Бездействие армии Кутузова во время боя под Вязьмой вызвало непонимание среди солдат. Так, в ответ на просьбы генерала Милорадовича о помощи фельдмаршал не выслал ни одного отряда. Это, по мнению некоторых генералов штаба, было ошибкой, поскольку лишило российские войска потенциальной возможности полностью уничтожить почти три корпуса противника. При этом многие видели в таком упущенном шансе личную вину Кутузова. Тут можно провести некоторые параллели с Тарутинским сражением, когда Беннигсен так же, как и Милорадович в ходе Вяземского боя, не получил подкрепления.
Весьма критично оценивает действия Кутузова в своих воспоминаниях Ермолов: «Если бы стоявшая вблизи армия присоединилась к авангарду, на первой позиции был бы опрокинут неприятель; оставалось большое пространство для преследования; могли быть части войск совершенно уничтоженные, и гораздо прежде вечера город в руках наших. С превосходством сил наших нетрудно было отбросить часть неприятеля на Духовщину и всегда предупреждать ее на худой дороге в следовании к Смоленску».
О чем-то подобном писал и адъютант В. Левенштерн: «Он слышал канонаду так ясно, как будто она происходила у него в передней, но, несмотря на настояния всех значительных лиц Главной квартиры, он остался безучастным зрителем этого боя».
Но при всей неоднозначности поведения Кутузова необходимо учитывать его стратегический замысел: фельдмаршал не стремился к уничтожению Великой армии за счет русских солдат, а полагался на морозы, голод, болезни и т. д.
После Вязьмы Наполеон двигался в сторону Смоленска. По пути ему предстояло пройти Дорогобуж и Витебск. Ложье в своих воспоминаниях охарактеризовал общее состояние французской армии накануне входа в Дорогобуж следующим образом: «Слабость, как последствие всевозможных лишений, – наша ежедневная пища состоит из небольшой порции жареной конины, – и отсутствие отдыха, заставляют нас еще сильнее чувствовать всю суровость погоды. Многие страдают от холода еще больше, чем от голода, и выбывают из строя, чтобы погреться около какого-нибудь большого костра. Но когда настает время уходить, эти несчастные предпочитают попасть лучше в руки неприятеля, чем продолжать свой путь».