Совещание проходило вечером 1 (13) сентября 1812 г. в избе местного крестьянина М. Фролова. Протокола обсуждения не велось, поэтому основными источниками сведений о совете служат воспоминания Раевского и Ермолова, а также письмо секретаря императрицы Елизаветы Алексеевны Николая Лонгинова к российскому послу в Лондоне С. Воронцову.
Открывший заседание Беннигсен сформулировал единственный на повестке дня вопрос: дать бой на невыгодной позиции либо сдать неприятелю древнюю столицу. Кутузов поправил его, что речь идет не о спасении Москвы, а о спасении армии, так как рассчитывать на победу можно только в случае сохранения боеспособной армии. Барклай-де-Толли предложил отступить на Владимирский тракт и далее к Нижнему Новгороду, чтобы в случае разворота Наполеона к Петербургу успеть перекрыть ему путь.
В своем выступлении Беннигсен объявил, что отступление делает совершенно бессмысленным кровопролитие в Бородинском сражении. По его словам, сдача священного города подорвет боевой дух солдат российской армии. Велики будут и чисто материальные потери от разорения дворянских имений. После того как большинство участников совета признали выбранную Беннигсеном позицию невыгодной, последний предложил, несмотря на наступавшую темноту, перегруппироваться и двинуться навстречу Великой армии Наполеона.
Предложение Беннигсена поддержали генералы Ермолов, Коновницын и Уваров. Дохтуров выступил против атаки, но счел возможным дать сражение на позиции между Филями и Воробьевыми горами.
В прениях первым выступил Барклай-де-Толли, подвергший критике позицию армии под Москвой и предложивший отступать: «Сохранив Москву, Россия не сохраняется от войны, жестокой, разорительной. Но сберегши армию, еще не уничтожаются надежды Отечества, и война… может продолжаться с удобством: успеют присоединиться в разных местах за Москвой приготовляемые войска».
Позицию Барклая-де-Толли поддержали генералы Остерман-Толстой, Раевский и полковник Толь. В частности, последний указывал, что истощенная в бородинском сражении армия не готова к новому столь же масштабному бою, тем более что многие командиры выведены из строя ранениями. При этом все понимали, что отступление армии по улицам Москвы произведет тягостное впечатление на горожан. На это Кутузов возразил, что «армия французская рассосётся в Москве, как губка в воде», и предложил отступать на рязанскую дорогу.
По версии А. Михайловского-Данилевского, опираясь на мнение меньшинства присутствующих и завершая спор, Кутузов поддержал мнение Барклая. Он решил не давать сражения на неудачной позиции и оставить Москву (ибо, по его словам, повторявшим мнение Барклая-де-Толли, «с потерянием Москвы не потеряна еще Россия»), чтобы сохранить армию для продолжения войны, а заодно соединиться с подходящими резервами.